Дорогой Феликс-Азриэль, 

Спасибо за прекрасную статью, очень злободневную и сегодня, и в нашей прошлой истории. Начну с Вашей цитаты: «Что же это за мои идейные товарищи-единомышленники, товарищи по партии, если они ещё до суда отшатнулись и предали от меня  из опасения запачкаться? Если бы со мной такое случилось, то заявления с просьбой восстановить меня в такой партии я бы не написал». 

Хочу рассказать Вам о человеке, который реально поступил именно так, как Вы для себя решили. Звали его Иосиф Абрамович Рапопорт, во время войны трижды представленный к званию Героя Советского Союза за личную храбрость и в 1962 году – к Нобелевской премии за открытие химического мутагенеза. И всех этих заслуженных наград он не получил. Формальные причины были разные, но коренятся они в открытом и бескомпромиссном характере Иосифа Абрамовича. О нём написано очень много, и всё же очень мало, потому что он – человек-легенда. Пересказывать его биографию не смогу, но освещу лишь ту сторону его жизни, которая связана с исключением и требованию ЦК КПСС к его восстановлению. Основной материал взят из книги С.Э.Шноля Герои, злодеи, конформисты отечественной науки (Москва, 2010). 

В партию И.Рапопорт вступил на фронте в 1943 году, докторскую диссертацию защитил, выздоравливая после ранения. Когда кончилась война, продолжил научные исследования в области генетики в Кольцовском Институте цитологии, где  открыл  химические вещества, которые обладали сильными мутагенными свойствами. Но на самом взлете случился 1948 год с его страшной сессией ВАСХНИЛ, которая на 9 лет прервала его научные изыскания в генетике. Надо сказать, что на этой злосчастной сессии Иосиф Абрамович проявил себя героем. Своим выступлением он спас честь российской науки, четко и резко объяснив значение классической генетики и вклад отечественных ученых в ее мировое развитие. Под страхом исключения отказались от своих убеждений критикуемые на сессии члены партии. Не отказался всего один – Иосиф Абрамович Рапопорт. 

Ему этого не простили – исключили из партии и выгнали с работы. На собрании по его «персональному делу» он не согнулся и не отступил: «Считаю правильной хромосомную теорию наследственности, укладывающуюся во все принципы материалистической науки... Я никогда не откажусь от своих убеждений... Я и сейчас считаю Кольцова великим ученым». 

После смерти Сталина Лысенко продолжал оставаться в фаворе у Никиты Хрущева, и И.А.Рапопорта «приютил» в своем Институте Химфизики АН академик Н.Н.Семенов, создав для него отдел Химического мутагенеза в составе четырех лабораторий. Со стороны Николая Николаевича это было проявлением незаурядного мужества и научной интуиции. Там, «за забором секретности» он был недоступен Лысенко, и Рапопорт смог продолжать прерванную работу, которая привела его к всемирному признанию и выдвижению в 1962 году на Нобелевскую премию совместно с Шарлоттой Ауэрбах за открытие химического мутагенеза. 

Однако в стране генетика по-прежнему оставалась «буржуазной наукой», а И.А.Рапопорт – хоть и известным, но опальным ученым. Поэтому Нобелевский комитет, опасаясь, что это выдвижение может осложнить жизнь ученого, послало официальный запрос Советскому правительству: не случится ли с Рапопортом того, что совсем недавно произошло с Б.Л.Пастернаком? Иосифа Абрамовича вызвали в отдел науки ЦК КПСС и предложили подать заявление о восстановлении в партии, и тогда власти не будут возражать против присуждения ему Нобелевской премии. Иосиф Абрамович Рапопорт отказался подать такое заявление, заявив: «"Я не подавал заявление о выходе из партии и не буду подавать о восстановлении в партии. Вы меня исключали, вы меня и восстанавливайте". И еще: "За 60 тысяч долларов (это Нобелевская премия) я не продаюсь". На этом его Нобелевская эпопея закончилась. Но месть ЦК продолжалась: только что изданную книгу «Микрогенетика» изъяли и весь тираж уничтожили. Только после смещения Хрущева лысенковщина начала терять свои позиции. 

За последующие годы И.А.Рапопорт сделал очень много и для генетики, и для ее практического воплощения – селекции новых высокопродуктивных сельскохозяйственных растений. Ему была присуждена Ленинская премия и было присвоено звание Героя Социалистического Труда с формулировкой «за особый вклад в сохранение и развитие генетики и селекции, подготовку высококвалифицированных научных кадров». В этой формулировке главной заслугой И.А.Рапопорта следовало бы посчитать слова «за особый вклад в сохранение генетики», ведь именно он сохранил традиции русской генетической науки и передал их новому поколению ученых. На его могиле скромная надпись:  «Иосиф Абрамович Рапопорт, генетик». 

Здесь уместно вспомнить слова З. Жаботинского из его статьи “Обмен комплиментов” (1911), который считал самосознание высшим критерием народного духа и утверждал, что евреям «присуща непоборимая гордость, выражающаяся, конечно, не в спеси, но в стойкой выдержке, в уважении к ценностям своего духа». Он считал, что «выше тот, который непреклоннее, тот, кого можно истребить, но нельзя “проучить”, тот, который никогда, даже в угнетении, не отдает своей внутренней независимости». Эти слова как нельзя лучше подошли бы к эпиграфу о жизни и борьбе Иосифа Абрамовича Рапопорта. 

Что же касается основного содержания статьи Ф.-А. Кочубиевского, то я полностью разделяю его взгляды. Как бы видя перед глазами беснующуюся толпу и противостоящего ей подполковника Шалома Айзнера. Я представляю на его месте И.А.Рапопорта, который в год образования Израиля бесстрашно бросился защищать генетику против такого же бесчинства лысенковских мракобесов, а во время сессии ВАСХНИЛ выскочил на трибуну, с черной повязкой на выбитом глазу, схватил отвратительного Презента за горло и спросил свирепо: «Это ты, сволочь, проливал кровь?».. Говорят, это легенда. Быть может, такой же легендой станет и Шалом Айзнер, по крайней мере, в наших сердцах.