По сравнению с состоянием науки в СССР ее положение в России ухудшилось так сильно, что объяснение этому феномену найти непросто. Есть несколько очевидных причин видимого распада российской науки:  резкое сокращение ее финансирования государством, массовый выезд научных работников за рубеж, падение престижа научной работы, снижение качества высшего образования и резкое снижение привлекательности научной работы в глазах молодежи.

Но эти причины – только внешние проявления глубинных изменений, вызвавших этот букет симптомов тяжелой болезни, поразившей российскую науку.

 Для сколько-нибудь достоверного прогноза развития науки в России необходимо, в первую очередь, выявить те базовые факторы, под действием которых появились и развиваются эти разнородные и разрушительные причины упадка  науки.

Ведь, например, сокращение государственного финансирования науки – не от бедности.

В 2012 г.  ВВП на душу населения (пересчитанный по паритету покупательной способности) был в 2.5 раза больше, чем в 1990 г. (т.е. перед распадом СССР) –  $23600 и $9211 соответственно [1][2]. А финансирование науки и высшей школы с тех пор не увеличилось, а уменьшилось – и тоже в разы!

«В советское время финансирование науки немногим уступало финансированию науки в развитых странах, приблизительно 2,3-2,5% от ВВП. Сейчас же, финансирование науки составляет около 0,3% ВВП.» –  писал в 2004 г. эксперт Государственной Думы  В.И. Бабкин [3]. 

Для понимания причин трагедии современной российской науки надо ответить на основной вопрос – какие функции выполняет наука в современной развитой стране.

Вторая мировая война была переломным моментом в формировании нового положения науки в обществе. В течение многих столетий занятие наукой было в основном уделом энтузиастов-одиночек, которые в малой степени поддерживались государством и бизнесом. Уровень и военной и гражданской техники очень мало зависел от достижений науки, и поэтому правящие и деловые элиты обращали мало внимания на ее развитие.

Для второй мировой войны было характерно вложение огромных средств в научные исследования для военных целей. К этому времени мировая наука была уже достаточно развита для гигантского скачка. И в период войны – т.е. всего за несколько лет –  были разработаны радар и реактивные снаряды и самолеты, технологии массового производства антибиотиков, кумулятивные снаряды и атомная бомба. Перечень военных и технологических достижений военных лет, связанных с получением новых научных результатов можно продолжать и он займет несколько страниц. Но основным результатом этого научно-технологического рывка было понимание огромной эффективности вложения средств в науку, как с точки зрения военной, так и гражданской продукции.

При этом было показано, что в развитии человечества наступило время, когда самые абстрактные результаты фундаментальных наук могут очень быстро воплощаться в непосредственные промышленные результаты. Так, достижения абстрактной теории чисел начали широко использоваться в криптографии и кодировании, алгебра Буля, про которую Гильберт сказал, что она никогда не найдет практического применения, стала основой инженерных расчетов компьютеров и схем управления, результаты математической лингвистики стали базой программ перевода текстов, а на основе генетических исследований прошла революция в продуктивности сельского хозяйства. 

Уже во второй половине ХХ века четкое понимание эффективности и прибыльности научных исследований (в том числе в области фундаментальных наук) стало обязательным компонентом и делового и государственного мировоззрения.

Государство в первую очередь интересовали военная техника, здравоохранение и энергетика. Деловая же элита поняла, что без использования новых научных результатов нельзя выиграть в современной конкурентной борьбе, и прикладная, а с ней и фундаментальная науки получили надежную поддержку бизнеса.

Послевоенная наука стала важной отраслью народного хозяйства, и началось ее стремительное развитие. 

В СССР,  который в послевоенном мире стал второй сверхдержавой, наука занимала такое же положение, как в других развитых странах мира. Поддержание престижа сверхдержавы и геополитические и идеологические амбиции заставляли правящую элиту СССР качественно и количественно наращивать вооруженные силы и обеспечивать рост военной промышленности и тех отраслей, на которые эта промышленность опиралась. А этими отраслями был  практически весь металлургический и машиностроительный комплекс.

Было создано большое количество государственных научных центров, в которых проводился широкий круг прикладных исследований для нужд военных и сопутствующих промышленных отраслей. Многочисленные институты Академии Наук СССР обеспечивали выполнение исследований в области фундаментальных наук, т.к. было четкое понимание необходимости этих исследований для перспективных прикладных разработок. Финансирование этих разработок в масштабах государственного бюджета было достаточно щедрым, хотя и не всегда достаточным. Несмотря на очень низкую по западным нормам оплату научных работников, экономическое положение ученых на фоне общей нищеты населения выглядело очень хорошим, и наука была престижной и перспективной областью деятельности.

В глазах правящей элиты наука была необходимым инструментом для решения базовых государственных задач и пользовалась поддержкой государства. Высшая школа, как единственный поставщик научных кадров финансировалась по тогдашним меркам также достаточно хорошо. «Утечки мозгов» в это время не было, т.к. границы были закрыты. 

Научное развитие замедлялось плотной идеологической опекой государства, обстановкой всеобщей секретности и практическим отрывом от мировой науки. Но, несмотря на это, на счету советских ученых было много результатов и разработок на самом высоком мировом уровне.

Наука, как уже говорилось выше, была необходима для решения базовых задач государства и, несмотря ни на что, ее развитие, стимулированное государством, шло быстрыми темпами. Во всех отраслях науки были созданы сильные и результативные научные школы, и высшая школа обеспечивала постоянную подпитку науки квалифицированными кадрами. 

При развале СССР с советской наукой произошла катастрофа.

Оставшись без Украины, Казахстана и Белоруссии, Россия полностью потеряла  потенциал сверхдержавы – слишком сильно уменьшились хозяйственные, интеллектуальные и военные возможности.

В десятилетие хаоса девяностых годов правящая элита перенацелилась с решения мировых проблем на укрепление в новых условиях собственных позиций и личное обогащение, а бизнес – на безвозмездное под лозунгом приватизации присвоение государственного имущества.

А российская наука за это десятилетие понесла невосполнимые утраты.

Финансирование науки практически прекратилось, и из нее ушла значительная часть активных исследователей – часть уехала за рубеж, часть ушла в бизнес. Достаточно сказать, что в 2004 г. по словам теперешнего министра министерства образования и науки РФ Дмитрия Ливанова число занятых в науке в России составляло порядка 40% от уровня 90-х годов [4].

Большая часть исследований была прекращена и их результаты практически утеряны. Темпы научных исследований уменьшились настолько, что можно было говорить об их прекращении.

При этом необходимо учитывать, что в это время темпы развития мировой науки были уже очень велики, и в научной работе участвовали огромные массы исследователей. В России же только немногочисленные энтузиасты продолжали свою работу, и в целом за эти десять лет российская наука потеряла свое лидирующее положение и перешла в разряд аутсайдеров. Подобная же ситуация была и в высшей школе, так что система подготовки научных кадров была в значительной степени разрушена. 

В начале ХХI века ситуация в Российской Федерации в достаточной степени стабилизировалась – образовались достаточно устойчивые властная и бизнес – элиты и был завершен процесс присвоения ими государственной собственности.

РФ с ее катастрофически уменьшившимися военными и промышленными возможностями уже не могла быть сильным игроком в международной политике. Оставаясь ядерной державой, она может в определенной степени влиять на мировую политику, но период, когда голос СССР во многих вопросах был решающим, кончился, и властной элите Российской Федерации пришлось выработать новую парадигму своей деятельности и следовать ей.

Открытая граница дала возможность выводить личный капитал в зарубежные банки, делая его недоступным для контроля властей страны и превращая коррупцию в удобный и эффективный способ обогащения. Этим новое положение кардинально отличалось от ситуации в СССР, где легальное накопление крупных капиталов было невозможно или крайне затруднено и связано со значительным риском. Поэтому в новых условиях личное обогащение стало на длительный период одним из очень важных элементов новой парадигмы власти.

 Бизнес Российской Федерации, используя присвоенные им огромные хозяйственные мощности СССР, к началу ХХI века оправился от хаоса девяностых годов и стал достаточно быстро развиваться, в основном, в направлении экспорта сырья – главным образом, газа, нефти и металлов.

Правящей элите экспортно-сырьевое направление народного хозяйства страны было также удобно, так как оно минимизирует усилия по реанимации экономики, упрощает личное обогащение и обеспечивает достаточно длительный (до истощения сырьевых запасов) период относительного социального покоя.

 Производящие отрасли промышленности к этому времени уже не имели такого, как прежде, потенциала развития. Резкое сокращение бюджета страны не позволяло интенсивно развивать военные отрасли, а новое положение страны в международной политике не требовало поддержания высокого уровня боеспособности армии. Поэтому военные отрасли, которые были в СССР в определенном смысле «локомотивом» промышленного производства, отошли в новой России на второй и третий планы.

 Гражданские отрасли, практически не защищенные от конкуренции с импортом, как правило, эту конкуренцию проигрывали. Для победы в этой конкурентной борьбе надо было обновлять устаревшее оборудование, налаживать новые, взамен разорванных при развале СССР, хозяйственные связи и повышать качество выпускаемой продукции. Для этого были необходимы огромные вложения капиталов и, что самое главное, нужны высококвалифицированные кадры, которые были потеряны как за счет эмиграции, так по другим причинам.

Это объясняет выбор «сырьевого направления» развития бизнеса – сроки окупаемости вложений при разработке нефти и газа в условиях России гораздо короче, чем при вложении, например, в машиностроительные отрасли, а потребность в квалифицированной рабочей силе – заметно меньше. 

В создавшейся политико-хозяйственной ситуации роль науки резко изменилась.

Она уже не была нужна как обязательный составной элемент военного и гражданского производства.

Скажем точнее, с точки зрения базовых интересов государства наука, по-прежнему, оставалась необходимой и востребованной, но ни государственные структуры, ни бизнес не были готовы к большим вложениям средств в обновление и развитие науки.

Как уже говорилось выше, сырьевое направление экономики на ближайшие сорок-пятьдесят лет обеспечивало и обогащение властных структур и прибыли бизнеса. При этом средств хватало и на некоторое повышение уровня жизни населения, что в значительной степени предохраняло от социальных  взрывов. 

Короче говоря, в создавшихся условиях наука как развитая и эффективная отрасль народного хозяйства стала ненужной. Также ненужной стала эффективно работающая система высшего образования. С точки зрения и государственных и бизнес-структур для относительно безбедного существования достаточно и тех рудиментарных остатков и науки и высшей школы, которые имеются в стране. 

На основе сказанного выше приходится делать очень тяжелый прогноз состояния и развития российской науки на ближайшие десятилетия.

Дело в том, что любые инновационные проекты и структурные реформы науки, которые сейчас обсуждаются и готовятся в России к выполнению, не меняют основной причины развала российской науки – политическому и бизнес-руководству страны мощная и эффективная наука – не нужна.

Точнее, те волевые, интеллектуальные и материальные усилия, которые требуются от этих элит для восстановления науки и образования, неэффективны с точки зрения их внутренних интересов, и поэтому эти усилия прилагаться не будут. А без этих больших и длительных усилий реанимация российской науки невозможна. 

1.                  GDP - Million 1991. — CIA Factbook, 1992. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D0%BA%D0%B0_%D0%A1%D0%A1%D0%A1%D0%A0#cite_note-2

2.                  По ВВП(ППС) Россия теперь на 5 месте! http://rusfact.ru/node/8541

3.                  В.И. Бабкин. Завершающий этап ликвидации научно-технического комплекса страны. О новой Концепции и не только о ней. 2004 г.              http://eqworld.ipmnet.ru/ru/info/sci-edu/babkin04.htm

4.                  «Министерство образования обеспокоено «утечкой мозгов» из России»,  5allov.qip.ru,

http://5ballov.qip.ru/news/newsline/index.shtml?2005/12/06/49748

Получено от автора 30 мая 2013 г.

для обсуждения на семинаре