Среди добрых и умных стихов Галины Каган есть такие строки:  

Нетрудно сдать экзамены по химии на «пять», 
По физике, по алгебре могу экзамен сдать, 
Всего немного надо – чуть-чуть чтоб повезло, 
И вот – уже награда, неведомо за что. 
Но вот непросто (тут держись!) 
Сдавать экзамены на жизнь, 
За всё в ответе сам. 
……………………
Предметов здесь не перечесть, 
Сдаём экзамены на честь, 
На дружбу, верность и любовь...     

  В чём же разница между школярскими экзаменами по химии или алгебре и жизненным экзаменом? Вопрос совсем не праздный: ведь истинной целью обучения и воспитания является не подготовка к школьным экзаменам, а подготовка к жизни.

Разница огромная. Школьные экзамены – это ответы на вопросы, которые экзаменатор задаёт, а ученики «сдают» экзамен; в случае неудачи иногда «пересдают». Жизненные экзамены – это поступки, их не сдают, а совершают; и в случае неудачи иногда серьёзно расплачиваются; «перепоступить» невозможно – возможно только решиться на новый поступок в уже изменившейся ситуации.

 На школьном экзамене в интонации ответа ученика (а иногда и в самой формулировке ответа) звучит оттенок неуверенности: «скорее всего…», «мне кажется…», «я думаю…». При оценке ученика традиционно учитывается лишь совпадение его ответа с правильным; степень уверенности ученика в правильности его ответа учитывается очень мало. В жизни же надо не просто высказаться о возможных действиях, но надо и решиться на их выполнение, на поступок. 

Прогноз возможных последствий чаще всего носит вероятностный характер. Если прогноз последствий однозначен, то выбор действий не представляет трудностей, а просто требует точного расчёта. Но в жизни прогноз будущего (включающего и результаты собственных действий) – лишь вероятностен. И вот, имея лишь вероятностный прогноз будущего, человек должен решиться на вполне определённое действие. Можно рассуждать о том, какова вероятность выздоровления больного в случае операции и в случае консервативного лечения. Но нельзя этого больного «скорее всего» оперировать. Его можно либо оперировать, либо не оперировать, а лечить консервативно.

Итак: прогноз успеха каких-либо действий – вероятностный. И, тем не менее, принятие решения о действиях – однозначное, определённое. Чем неопределённее прогноз результата – тем труднее становится решиться на определённые действия, на определённый поступок.  

 Каждый человек на всём протяжении своей жизни стоит перед необходимостью принимать решения, порой очень важные и нелёгкие, чреватые серьёзными последствиями. Мать решает, как разумнее распорядиться делами ребёнка в сложной ситуации, – и от её решения зависит будущее ребёнка. Учитель решает вопрос о воспитании своих учеников – и от этого зависит, каким будет следующее поколение. От решения, которое принимает врач, зависят здоровье, а порой и жизнь человека. И каждый раз, принимая решение, человек берёт на себя ответственность за его последствия. 

Принимая решение, человек берёт на себя ответственность перед законом, перед людьми, перед совестью, перед Богом (если он религиозен). Нередко возникает желание уклониться от принятия решения, снизить свою ответственность. Конечно, не всякий выбор из нескольких возможных действий стоит называть принятием решения. Если, например, я взял одно из яблок, лежащих на столе, – это тоже выбор, но я не буду называть это принятием решения. Будем называть принятием решения только такой выбор, за которым неотвратимо следует ответственность. 

Стремление уйти от принятия решения (и от ответственности!) довольно широко распространено (хотя и не всегда осознаётся). Проиллюстрирую это примером. Я преподавал в Москве в Центральном институте усовершенствования врачей. На кафедре психиатрии планировался цикл лекций для профессоров – заведующих кафедрами психиатрии в мединститутах. Решили осветить те разделы современной психиатрии, по которым в современной науке существуют различные точки зрения.

Во время одной из лекций, которую я читал на этом цикле, одна из слушателей – профессор Н. – перебила меня своим замечанием: «Вам невдомёк, что три дня назад профессор К. на лекции на сходную тему говорил нам совсем другое». Я ответил, что так и задумано: разные лекторы излагают различные существующие точки зрения. «Ну, и какая же точка зрения правильна?» – с раздражением спросила слушательница. Я ответил, что только дальнейшее развитие науки покажет, где лежит истина. «Что же нам читать студентам? Всю эту кашу?» – вопросила слушательница, не скрывая нарастающего раздражения. Я ответил, что студентам не стоит подробно излагать все теории, им стоит сказать о наличии нескольких теорий и подробно изложить ту, которая данному преподавателю кажется более убедительной и аргументированной. «И что же это будет: в одном институте студентам будут излагать одно, а в другом – другое?» 

Моя оппонентка готова была принять любую точку зрения, но не хотела принимать на себя решение вопроса о том, какую трактовку она будет предлагать студентам. Она хотела переложить на кого-либо другого (в данном случае – на меня) принятие этого решения и ответственность за возможные последствия.  

Однако попытки переложить на кого-то принятие решения – это иллюзия, самообман. Ведь это не чьё-то, а моё решение поступить так, как кто-то мне посоветовал (или даже приказал ). Стало быть, я (или в том числе и я) несу ответственность за последствия своих действий. Принятие решения невозможно переложить на кого-то другого. Это, впрочем, не значит, что не нужно следовать чужим советам. Надо только помнить, ты сам принял решение, чьему совету следовать, и сам отвечаешь за это решение. 

Другой распространённый вариант попытки уклониться от принятия решения – отложить его принятие. У врача тяжёлый больной, случай необычный, сложный. Врач в волнении, каждый приходящий ему в голову вариант действий сулит обнадёживающий результат, но и чреват серьёзными осложнениями. И вдруг вроде бы «спасительная» мысль: ничего не будем делать, подождём до утра, к тому времени, может быть, ситуация как-то прояснится. И на душе становится легче: пока можно не принимать решения. Но и это иллюзия, самообман. Ведь это он, врач, принял решение ждать до утра. Ответственнейшее решение. Может быть, спасительное. Но, быть может, и катастрофическое: утром будет уже поздно что-либо делать. Бездействие – тоже вариант действия, и притом такой же ответственный. Принятие решения невозможно отложить. 

Так как же быть в ситуации, когда необходимо принять ответственное решение? Собрать коллег и принять решение коллективно? 

Когда я был студентом-медиком, мне пришлось слышать замечание одного из наших профессоров, В. Ф. Зеленина, о врачебных консилиумах. Он говорил: «Чем больше голов – тем меньше умов». Мне, студенту, не нравились эти слова. Мне виделось в них высокомерие маститого академика, пренебрежение мнением коллег. И только с годами я увидел в этих словах другой смысл. 

Вот случай из жизни. На судебно-психиатрическую экспертизу поступил человек, обвинявшийся в преднамеренном жестоком убийстве девушки. Он не отрицал своей вины, говорил, что примет любое возмездие, но при этом не вступал в контакт со следователями и врачами, не отвечал на их вопросы, заявляя, что всё происшедшее – его личное дело и других не касается. Эти странности поведения и послужили основанием для назначения судебно-психиатрической экспертизы.

А убийство имело широкий общественный резонанс. Погибшая девушка была известной спортсменкой, членом команды, готовившейся к Олимпийским играм. В этой сложной – и в медицинском отношении, и по общественной реакции – ситуации ответственный за судебно-психиатрическую экспертизу М. решает пригласить на экспертную комиссию двух крупнейших тогда в Москве профессоров-психиатров – К. и П.

Профессор К. уверенно сформулировал своё мнение: «Шизофреник, невменяемый».

Мнение П. было тоже чётко сформулировано: «Психопат, вменяемый».

Придти к единому мнению не удавалось, и решили отложить принятие решения на две недели, продолжив обследование. Через две недели М. вновь собрал экспертную комиссию, но приглашён для участия в ней был только профессор П. Теперь уже не было противоречивых авторитетных мнений, комиссия вынесла однозначное решение.

Кто определил это решение комиссии? Профессор П.? Нет, решение предопределил М., подбиравший состав комиссии. Повторное заседание экспертной комиссии было нужно ему только для того, чтобы свою персональную ответственность за принятие решения подменить общей ответственностью. 

Коллективно принятое решение (принятое по голосованию большинством) может оказаться хуже, чем решение любого участника этого голосования, если бы он был один и чувствовал на себе полную ответственность. Вот оно, зеленинское «Чем больше голов – тем меньше умов»! Такая попытка принятия «коллективного решения» ведёт к коллективной безответственности: любой участник голосования может разрешить себе не чувствовать на своих плечах полный груз ответственности.

Но возможен другой тип консилиума. Лечащий врач, невропатолог, вырабатывает план лечения сложного больного, но понимает, что гарантии успеха нет. Для уточнения плана лечения ему интересно знать мнение эндокринолога. И он решает пригласить на консультацию доктора Н., суждениям которого он доверяет. Важно в этом случае и квалифицированное мнение диетолога – приглашается также диетолог М. Лечащий врач выслушивает их, вносит поправки в собственные планы. И сам принимает решение о необходимых действиях, беря на себя полную ответственность за принятое решение.

Задача участников консилиума – изложить свои соображения и аргументацию. Задача руководителя консилиума – принять решение. Такой совет, такой консилиум – полезен. 

Именно таким был знаменитый военный совет в Филях во время нашествия Наполеона на Россию в 1812 году. После кровопролитной Бородинской битвы пытаться остановить французов значило для русской армии понести новые большие потери. Кутузов склоняется к решению без боя сдать противнику Москву. Война же, полагал он, всё равно будет выиграна.

Однако вряд ли Кутузов считал, что при такой тактике победа обеспечена стопроцентно; ведь если бы это было так, то и Наполеон осознал бы это и не полез в ловушку. Принимая решение, Кутузов брал на себя колоссальную ответственность – перед историей, перед народом, перед Богом.

И фельдмаршал собирает генералов на военный совет. Он выслушивает мнения и, взвесив их, принимает решение – знаменитое «Приказываю отступать!». Ответственность за это решение он целиком взял на себя. 

И в науке, и в экономике, и в политике наилучшие решения далеко не сразу получают всеобщее понимание и одобрение – и легко могут быть отвергнуты большинством голосов. Иногда разумно большинством голосов не решение принимать, а выбирать того, кому можно доверить и поручить поиск и принятие наилучшего решения.

То, что голосование может предпочесть не лучший из предложенных советов, – довольно очевидно. Гораздо менее очевидно, что голосованием может быть принят ещё худший вариант – такой, с которым не согласится ни один из участников голосования. Это особенно опасно, когда решение принимается не целиком, а по частям.

Рассмотрим такую ситуацию. Нужно выбрать наилучший из трёх возможных вариантов действия: А, В и С. В принятии решения участвуют три эксперта. 

Первый эксперт считает, что вариант А лучше, чем вариант В; вариант В лучше, чем вариант С; в этом случае, естественно, А лучше, чем С.

Второй эксперт считает, что В лучше, чем С; С лучше, чем А; В в этом случае, конечно, лучше, чем А.

Третий эксперт считает, что С лучше, чем А; А лучше, чем В; С в этом случае лучше, чем В. 

Голосование идет по частям – сравниваются пары возможных тактик: 
    «А лучше, чем В» – проходит (двое согласны, один не согласен); 
    «В лучше, чем С» – проходит (с тем же счётом); 
    «С лучше, чем А» – тоже проходит. 
    Получается: А лучше, чем В, В лучше, чем С, а С лучше, чем А. Но с таким решением не согласен ни один из экспертов, участвовавших в голосовании: оно противоречиво и бессмысленно.

Принятие решения по большинству голосов не гарантирует разумного решения. 

То, о чём мы говорили, это лишь частные примеры. В более общем смысле речь идёт о принятии человеком любых важных решений, о его жизненной позиции. Я думаю, читатель понял это, читая статью. Как говорили древние, sapienti sat – умному достаточно.