Трудно добавить что-либо по существу к сказанному Юлией Леонидовной, разве то, что Детройт – место рождения и детства Митта Ромни, известного организатора производства и политика, бывшего губернатора Массачусетса, кандидата в президерты США на последних выборах.

Ну, еще и то, что только 3 процента детройтских школьников смогли пройти математический тест, в национальном масштабе и так облегченный до полного абсурда. Поэтому хочется просто расширить нарисованную ею картину трагедии одного из городов Америки, используя взятое замечание редактора из представления статьи: «современный либерализм, как один из опасных плодов болезни западной цивилизации». 

Статья Ю.Латыниной и грустная, и правдивая. Это – слепок тех социальных процессов, которые происходят повсеместно в странах Европы и США. Сегодня на грани банкротства стоят 21 крупный город в США. Для объяснения этого явления подходит модель А.Тайлера, хотя и очень приблизительно. Этот шотландский историк (Alexander Tyler, работа 1787 г.), изучая взлет и падение древних греческих республик, пришел к заключению, что демократическая форма правления – суть временная форма. Она возникает и проходит несколько стадий, а в конце сменяется деспотией. Главный принцип демократии он сформулировал примерно так: Демократия существует до тех пор, пока избиратели не обнаружат, что им выгоднее голосовать за большие блага для себя за счет общества. Отсюда исходят и все последствия, как политического, так и социального порядка, вернее – беспорядка: от слабых руководителей до проигранных войн. 

Тайлер утверждает, что средний возраст всех демократий от начала истории и до его времени (18 век) исчисляется 200 годами. За этот период демократия проходит следующие стадии.

 - От рабства к возрождению, духовной вере (твердости);

 - От духовной веры (твердости) к великой отваге;

 - От отваги к свободе (через борьбу и победу);

 - От свободы к изобилию;

 - От изобилия к самодовольству;

 - От самодовольства к апатии;

 - От апатии к зависимости;

 - От зависимости к рабству (несвободе). В настоящее время рабство можно заменить словом «социализм», что, как мы знаем на своем опыте, почти то же самое.  

Как пишет профессор Джозеф Олсон (Hemline University School of Law, Minnesota), все, что мы наблюдаем сейчас в Европе и, в неменьшей степени, в Америке и о чем пишет автор статьи, похоже на то, что западные страны находятся на стадии между апатией и зависимостью.

Собственно, вся эта либеральная левизна зародилась еще в стадии самодовольства, окрепла во времена апатии и своей активностью стимулирует переход все большей части общества (по скромным подсчетам в США это уже 40 процентов населения!) в ту или иную зависимость от государства (общества). Что последует за полной зависимостью (dependence) граждан от государства – об этом не хочется и думать: это – Детройт.  

Процесс зависимости и последующего скатывания к несвободе, скорее всего, необратим.

Его можно затормозить как экономическими, так и политическими усилиями с участием и согласием всего или большинства народа. Как показывают события последних месяцев, консервативные силы США пытаются провести ряд реформ оплаты профсоюзов, сокращения расходов, уменьшения влияния государства на экономику и здравоохранение, регулирование статуса нелегальных иммигрантов и многое другое.

Удастся ли приостановить скатывание Америки к социализму и несвободе – зависит не только от лидеров страны или партий, но и от активно работающих людей, которые должны сказать свое слово в защиту завтрашнего дня своих детей. 

Проблема зависимости граждан от государства, проще говоря, иждивенчества, сопутствует человечеству всю его историю, и в Детройте мы не увидели ничего принципиально нового.

В условиях демократии политики зависят от расположения к ним избирателей, поэтому вынуждены обещать и, нередко, выполнять угодные им меры, даже если они (эти меры) идут вразрез с существующими законами и экономической целесообразностью.

Так, еще в древнем Риме, который в ту пору был устоявшимся социальным государством, правительство постоянно субсидировало продажу зерна. Но этого казалось недостаточным, и Клавдий (Claudius), борясь за место трибуна, обещал свободную раздачу пшеницы для бедных масс. Разумеется, выборы он выиграл.

Его последователи-императоры неоднократно прибегали к субсидированию или свободной раздаче оливкового масла, соли и мяса. Точно так же держатся на плаву и мэры многих американских городов. Например, мэр столичного Вашингтона Мэрион Барри был арестован за наркотики в 1990 году и провел в тюрьме полгода, после чего благодарные избиратели вернули его на пост главы города (кто не знает, вокруг Капитолия еще недавно была поистине «военная зона», черное гетто, почти Детройт). 

История Рима продлилась довольно долго, но, в конце концов, демократия сменилась тоталитарным императорским правлением, при котором потакание «плебсу» уже имело целью спасение власти от бунта «черни».

Америке всего 237 лет, и за это время страна достигла удивительных успехов как в экономике, так и в социальных отношениях. Конечно, есть большая разница между сегодняшней Америкой и вчерашним Римом. У нас есть такие консервативные движения, как «чаепитие» и республиканская партия, которые предупреждают людей об имперской опасности в Вашингтоне и пытаются с ней бороться. Если они смогут пробудить общественность, у нас есть надежда на то, что Америка не пойдет по пути Рима.

Паразитирование на обществе всячески поощряется популистски настроенными либеральными политиками. Согласно последним данным, 47 миллионов граждан США получают продовольственные субсидии («фудстемпы»), бесплатное медицинское обеспечение, помощь в оплате жилья и отопления и многое-многое другое.

Нас убеждают, что это идет за счет процветающей экономики, но на самом деле за это платят те, кто работают. Не подозревайте меня в расизме: за счет общества живут не только чернокожие граждане, но среди них вот уже второе-третье поколение не работало ни одного дня, живя на государственном обеспечении. 

В биологии, как и в обыденной жизни, существование одной особи за счет другой называют паразитизмом. Но среди животных это, как правило, представители разных биологических видов или родов. Внутри однородного сообщества существует кооперция, нередко в сочетании со специализацией и строгой иерархией его членов. Почти все жизненные задачи, стоящие перед организмами, гораздо легче решать совместными усилиями, чем в одиночку. Кооперация, то есть совместное решение проблем, обычно подразумевающее некоторую долю альтруизма со стороны кооператоров.

Однако, как только начинает зарождаться кооперация, тут же появляются всевозможные обманщики и нахлебники (паразиты, в обыденном смысле), которые во многих случаях просто лишают кооперацию всякого смысла, система разрушается и происходит возврат к изолированному существованию особей. 

Здесь можно было бы привести массу примеров из биологии, показывающих отношение «тружеников» и «нахлебников» в животных сообществах. Так, один из видов бактерий Pseudomonas fluorescens, нуждающихся в кислороде, при росте в питательной жидкости образуют плавающие на поверхности колонии, своеобразные плоты. Для этого клеткам нужно поступиться своей способностью к быстрому размножению и производить вещества для постройки «плота».

Но в общей популяции находятся особи (мутанты), которые не строят «плот», но цепляются за него и живут в свое удовольствие, естественно, безмерно размножаясь. Когда таких «нахлебников» становится слишком много, «плот» тонет и все его обитатели гибнут. Дальнейшая эволюция альтруизма и кооперации в такой системе оказывается невозможной из-за «обманщиков».

Не правда ли, эта картина из микромира чем-то  напоминает Детройт, описанный Юлией Леонидовной? Таким образом, чтобы социальная система смогла развиться дальше самых первых начальных ее шагов, ей необходимо выработать механизм борьбы с «обманщиками». И такие механизмы у многих живых существ действительно вырабатываются. Например, у бактерией Myxococcus Xanthus, когда «труженников» становится слишком мало, у части «нахлебников» происходит одиночная мутация, превращая их в альтруистов. Представьте себе, всего одна мутация – и у микроба «просыпается совесть»! 

У людей, помимо биологических, действуют и социальные законы. Недавние исследования на близнецах показали, что наследственный (генетический) вклад в «общественное поведение» (такие качества альтруизма, как, например, доверчивость и благодарность) составляет не более 10-20 процентов. Поэтому иждивенчество нельзя списать на «такой уж уродился» – главный вклад в формирование социального поведения людей определяет преимущественно воспитание, основанное на отборе идей, или мемов. В данном случае – это морально-нравственные нормы, правила поведения и т.п. Именно социальная и культурная эволюция приводят общество к демократическому устройству и способствуют его поддержанию и сохранению. Насадить демократию извне, даже силой, как это постоянно делают страны Запада, невозможно, для этого необходим период длительного формирования морально-нравственных устоев общества, а не формальное провозглашение «всеобщего избирательного права». 

Демократия предполагает, что каждый член общества имеет право участвовать в процессе принятия решений. Но тут же встает вопрос: каждый ли член объединения в одинаковой степени компетентен, чтобы решать судьбу общества? Разве совпадают цели у большинства населения центрального Детройта, живущие за счет общества, и у жителей пригородов, работающих на заводах Дженерал Моторс, Форд и Крайслер?

Один из фундаментальных вопросов демократической модели заключается в определении круга лиц, на которых распространяется политическое равенство. Пока эта проблема решается с либеральных позиций. 

К сожалению, в Америке и странах Европы наблюдается размывание моральных устоев общества, снижение эффективности образования, разрушение культурных ценностей. Потакание иждивенческим устремлениям со стороны популистских политиков при поддержке либеральной общественности и есть опасная болезнь западной цивилизации.

Сможет ли современное человечество преодолеть очередной кризис «социальной зависимости» или ему уготована участь Детройта? Хочется верить, что нам удастся удержаться «на плоту», а не погибнуть под тяжестью «нахлебников».