Опасна власть, когда с  ней совесть в ссоре.

                                                                           Уильям Шекспир

Про Николая Гастелло мне довелось узнать ещё в школе. Ещё бы, ведь он совершил такой поражающий воображение подвиг – впервые в бою совершил огненный таран, направив свой объятый пламенем бомбардировщик ДБ-3 на вражеские танки. Вот это действительно настоящий и заслуженный Герой Советского Союза! И невдомёк было мне тогда, что никакого такого подвига этот «легендарный и замечательный», слава о котором широко катилась по советской земле, вовсе не совершал. А вся эта история с его якобы исключительным подвигом целиком похищена у другого мужественного лётчика, который в действительности совершил этот геройский таран. Правда, имя этого пилота многие десятилетия скрывалось под покровом пропагандистско-государственной тайны, и Золотой Звездой Героя его обошли, так что он, конечно, в отличие от дутого героя почти не известен. Что ж, знакомьтесь: заместитель командира эскадрильи 128-го бомбардировочного авиаполка старший лейтенант Исаак Зиновьевич Пресайзен, в августе 41-го ему исполнилось бы 30 лет. Увы, до этого возраста он не сумел дожить. Мне кажется, любой искушённый в советской действительности человек, прочитав имя и фамилию Героя, сразу поймёт причину пропагандистской аферы, связанной с воровством подвига у этого замечательного человека. Тем не менее, для полной ясности сюжета давайте рассмотрим всё по порядку.

26го июня 1941 года после бомбардировки немецкой колонны около белорусского города Радошковичи не вернулись на базу самолёты 207-го авиационного полка, пилотируемые капитанами Николаем Гастелло и Aлекcaндром Масловым. Никто из экипажей самолётов, участвовавших в полётах вместе с ними и возвратившихся на базу, не видел, где и как упали самолёты их товарищей. А на следующий день эскадрилья 128-гo авиаполка под командованием капитана Белецкого, в которую входило звено Исаака Пресайзена, вылетела c тем же заданием в тот же район. Первое бомбометание прошло успешно. При повторном заходе на бомбёжку в бензобак самолёта И. Пресайзена попал снаряд вражеской зенитки, и бомбардировщик Пе-2 загорелся. Пламя сбить не удалось, и пилот принял решение пикировать на шоссе в гущу вражеской техники. В шлемофонах лётчиков эскадрильи прозвучал его приказ, обращённый к членам экипажа: «Пpыгайте!». Но бортмеханик и стрелок-радист по неизвестной причине не выполнили приказ командира. А через небольшой промежуток времени самолёт, направляемый Исааком, с бомбами и топливом врезался в скопление вражеских танков, автомобилей с пехотой, цистерн с горючим. Взрыв был большой разрушительной силы, вследствие чего движение неприятеля на этом участке шоссе пpервалось на три дня. Командир эскадрильи по возвращении на базу доложил командиру полка о героической гибели экипажа Исаака Пресайзена. На следующий день с целью проверки этого сообщения к месту гибели самолёта Пе-2 вылетел заместитель командира полка В. Сандалов. На основании его показаний, произведённой им аэрофотосъёмки, а такжe свидетельств участников этого боя был подтверждён факт совершения самоотверженного подвига погибшим командиром бомбардировщика и принято решение об оформлении представления на пpисвоение Исааку Пресайзену звания Героя Советского Союза. Оформленные наградные документы за подписями командования авиаполка, дивизии и командующего авиацией Западного фронта были отправлены в Москву. Кстати, в 1975 году этот же самый В.  Сандалов, уже ставший Героем Советского Союза и генерал-майором, полностью подтвердил все события тех дней, доложенные им командованию дивизией. «Огненный таран», как впоследствии окрестили этот подвиг журналисты, был замечательным материалом для пропагандистских органов. Но Исаак Пресайзен, по мнению юдофобов из Главполитуправления Красной Армии, напрочь не подходил на роль всенародного Героя, на примере которого можно было бы воспитывать у советских людей высокие патриотические качества. Как это так, еврей и вдруг Герой, да ещё совершивший такой яркий подвиг. Всё их антисемитское естество противилось подобной крамоле. Поэтому в этой организации решили найти другого кандидата. Остановились на кандидатуре капитана Н. Гастелло, не вернувшегося с задания из того же района. Судите сами, он – белорус по отцу и русский по матери – был своим, как говорится, в доску, воевал на Халхин-Голе и в Финляндии, к тому же его интернациональная семья символизировала собой крепкую дружбу народов страны. Во исполнение этого решения 25 июля 1941 года командир и комиссар 207-го авиационного полка составили представление на капитана Н. Гастелло, которое немедленно было подписано и утверждено в высоких фронтовых инстанциях. И уже на следующий день, 26 июля, Президиум Верховного Совета издал Указ о присвоении Н. Ф. Гастелло звания Героя Советского Союза. Для подтверждения его «подвига» были использованы данные аэрофотосъёмки последствий тарана, произведённого Исааком Пресайзеном, которые и были помещены в наградное дело Н. Гастелло. Между прочим, на юридическом языке подобные действия идеологических работников квалифицируются как мошенничество и подлог и являются уголовным преступлением. Далее, по указанию сверху, командир 128-го авиаполка издал приказ, согласно которому И. Пресайзен объявлялся без вести пропавшим. Представляете, человек совершает ослепительно яркий, замечательный подвиг, - уничтожая врага, жертвует собой, выполняя, таким образом, свой долг перед страной. А её начальники свой долг перед ним, добросовестным гражданином и Героем, выполнять не собираются и предают его, то есть воруют у него героический поступок, славу, исключают его имя из числа самых достойных и мужественных и отказываются помогать его близким, поскольку согласно законам того времени семья без вести пропавшего практически полностью теряла материальную поддержку от государства. К тому же его общественная репутация, а также отношение к его семье со стороны органов власти и населения приобретали негативный оттенок, связанный с подозрением в совершении им предательства: кто его знает, куда он девался на самом деле? А вдруг он не погиб, а служит у врага (представьте себе абсурдность ситуации: еврея начинают подозревать в переходе на сторону фашистов). После этих шулерских махинаций и подтасовок идеологических фашиствующих ревнителей расовой чистоты Героев имя замечательного патриота и мужественного воина было покрыто плотной пеленой неизвестности и предательского забвения. А у Исаака были жена Лидия и маленький сын Дмитрий. Неудивительно, что лишённая поддержки государства, испытав в полной мере трудности военной поры и тяжёлое горе утраты, она, совсем ещё молодая женщина, умерла в 1947 году, оставив сына на попечение брата мужа Моше, недавно вернувшегося с фронта.

А теперь нам пора вспомнить, что в этой истории фигурируют ещё два командира самолётов, а именно: Н. Гастелло и А. Маслов, и мой рассказ не был бы полным, если бы мы не узнали подробностей о фактической судьбе этих людей и их экипажей. К тому же это позволит ещё раз со всей убедительностью показать, что к подвигу Исаака Пресайзена «легендарный» Н. Гастелло, а заодно и А. Маслов, не имеют никакого отношения. Места гибели самолётов И. Пресайзена, Н. Гастелло и А. Маслова были установлены точно, причём И. Пресайзена – в день гибели, а двух остальных – в 1944 году, когда Белоруссия была освобождена от немцев, и специальный отряд смог провести розыскные работы. По показаниям жителей деревни Мацки, возле большого болота, примыкающего к их населённому пункту, 26 июня 1941 года упал подбитый советский самолёт. Во время падения бомбардировщика с его крыла спрыгнул с парашютом лётчик, которого сразу же после приземления захватили фашисты и увезли. Это место находилось в двух километрах от шоссе, и никаких немецких объектов, которые надо было бы таранить, на краю болота не было. Из-за конструктивных особенностей бомбардировщика ДБ-3 с его крыла может спрыгнуть с парашютом только пилот, в данном случае таковым был Н. Гастелло. Были проведены раскопки места гибели самолёта, и обнаруженные артефакты – номер самолёта, двигатель, петлицы, позволившие установить звания погибших, личный медальон с фамилией члена экипажа, обрывки писем и сохранившиеся документы, - а также акты опроса местных жителей были отправлены в Москву. Там было установлено, что это экипаж и самолёт Н. Гастелло. Однако среди тел погибших не оказалось тела командира — Героя Советского Союза капитана Н. Гастелло. Эти сведения были немедленно доложены высшему руководству страны и тут же засекречены. Данное расследование обнажило всё несоответствие между красочным описанием огненного тарана гастелловцев, которыми были наполнены средства массовой информации, и фактическим местом падения самолёта «геройского» экипажа. Бросался в глаза тот очевидный факт, что по берегу глухого болота, удалённого на несколько километров от шоссе, вряд ли могло  происходить интенсивное продвижение неприятельской техники и живой силы. Невольно возникал неудобный вопрос: а что же в таком случае таранил огненный «герой»? Это обстоятельство невольно разрушало официальную версию подвига. Поэтому местом гибели экипажа было объявлено место падения другого сбитого немецкими зенитчиками советского самолёта, находящееся в 180-ти метрах от шоссе, по которому в июне 41-го наступал враг. Эта рокировка местами снимала коварный вопрос. Однако и здесь, недалеко от дороги, как выяснится позже, тоже не было никаких немецких целей, пригодных для огненного тарана. Тем не менее, на нём установили памятный знак, а возле шоссе – стелу в память о «бессмертном подвиге»  Н. Гастелло. К десятилетию этого «геройского свершения» погибший экипаж решили перезахоронить. В связи с тем, что материалы по этому делу были засекречены, местные власти не знали, что придуманное место гибели «легендарного героя» лучше было бы не трогать. Опять провели вскрытие фактически братской могилы, что находилась в 180-ти метрах от дороги. Часть обнаруженных «вещественных доказательств» отправили в Москву, а детали двигателя – в Минск. Выяснилось, что это погибший экипаж и самолёт капитана А. Маслова. Данную информацию тоже засекретили, а в 1976 году на этом месте воздвигли 9-метровую стелу с бюстом Н. Гастелло наверху. Его же большой бронзовый бюст установили и в сквере близлежащего города. В 1958 году все члены экипажа Н. Гастелло посмертно были награждены орденами Отечественной войны Ι степени. Лётчика А. Маслова и каждого из трёх членов его экипажа в 1992 году наградили такими же орденами, а в 1996 году указом Президента Б. Ельцина всем четверым были присвоены звания Героев России.

А вот с И. Пресайзеном так складно не получилось. В течение многих лет, начиная с 1960 года, родные, друзья и отчасти однополчане Исаака безрезультатно пытались восстановить справедливость, добиться награждения героя и его экипажа. Отовсюду приходили вежливые, а иногда лживые отписки. Осенью 1959-го журналисты В. Гапонов и В. Липатов с помощью брата и сына незаслуженно забытого Героя разыскали в Москве бывшего механика 128-го авиаполка А. Рыбакова, готовившего самолёт И. Пресайзена к последнему вылету. Он рассказал, что про его таран знал весь полк. Исаак воевал с первых часов войны и считался одним из лучших лётчиков полка. Однако для их очерка «Подвиг» о действительном Герое этой истории по понятной причине ни в одной из центральных газет не нашлось места. Тем не менее, как ни замалчивали власти этот таран, публикации о нём всё-таки начали появляться, в частности, в 1988 году - в израильском журнале «Алеф». Однако всюду значилось, что Исаак Пресайзен повторил подвиг Н. Гастелло. Не сумел «пробить» посмертное присвоение звания Героя автору первого огненного тарана даже такой авторитетный писатель, как Сергей Смирнов, широко известный своими исследованиями истории обороны Брестской крепости. Правда, ему всё-таки удалось добиться того, чтобы на месте тарана И. Пресайзена, что находится в шести километрах от места придуманного подвига Н. Гастелло, 9 мая 1981 года был открыт мемориал, на котором значились фамилии обокраденного властью Героя и двух членов его экипажа, но правдивой информации не было и тут. По-прежнему значилась разрешённая сверху формула о том, что они повторили подвиг Н. Гастелло. Накануне отъезда на постоянное местожительство в Израиль в августе 1989-го Моше Пресайзен с документами, не оставлявшими никаких сомнений в подвиге его брата, обратился к заместителю министра обороны, являвшемуся народным депутатом СССР, с просьбой помочь восторжествовать, наконец-то, справедливости в отношении погибшего Героя. В результате, через два года, в октябре 1991 года И. Пресайзен был награждён орденом Отечественной войны Ι степени. Таким образом, автор геройского подвига был отмечен наградой, которой в ознаменование 40-летия Победы награждались поголовно все участники войны с Германией и Японией, имевшие ранения, но оставшиеся в живых. Будь жив И. Пресайзен, он получил бы орден по военкоматскому списку, как все.

14 декабря 1993 г. секретариат Всеизраильского Союза ветеранов Второй мировой войны обратился к послу России в государстве Израиль А. Бовину с официальным ходатайством о посмертном присвоении старшему лейтенанту Исааку Зиновьевичу Пресайзену звания Героя России на основании сохранившегося представления к награде, которое с 1941 года находится в Центральном архиве Министерства обороны в г. Подольске. Одновременно такое же письмо Союза ветеранов войны Израиля с приложением копий документов об огненном таране И. Пресайзена и копией ходатайства на имя Б.Ельцина были вручены лично председателю Российского Комитета ветеранов войны, находившемуся в то время с дружественным визитом в Израиле. Получив пакет этих документов, маршал заверил всех в том, что Комитет ветеранов окажет всемерное содействие в решении вопроса о достойном увековечении подвига И.3. Пресайзена. Полгода спустя, 19 апреля 1994 года, к послу России А. Бовину обратился с личным письмом по этому наболевшему вопросу почти потерявший надежду на справедливое признание героического подвига своего брата девяностодвухлетний ветеран войны Моше Пресайзен, проживавший в г. Холоне. Вскоре посол в ответном письме сообщил, что и он, реагируя на письмо заявителя, обращался по данному вопросу к Президенту России. Однако и после этого в посмертной судьбе обокраденного Героя ничего не изменилось. Пожалуй, единственное, что произошло за это время, так это то, что в вышедшем в 2003 году фундаментальном справочнике «Кто есть кто в российской авиации» прямо сказано, что ни Н. Гастелло, ни А. Маслов тарана не совершали. Однако сведений о И. Пресайзене в этом справочнике нет. И в музее Военно-Воздушных Сил России о нём также нет никаких упоминаний. Вот и обращение "Международной Еврейской газеты" к председателю Российского комитета ветеранов войны с просьбой в канун 60-летия Победы возобновить ходатайство перед Президентом России о присвоении старшему лейтенанту И.3.Пресайзену посмертно звания Героя вновь осталось без последствий. Это наглядная иллюстрация того, как в отношении евреев «реализуется» в уже демократической России девиз «Никто не забыт и ничто не забыто», который так любят повторять чиновники разных уровней, говоря о погибших на войне солдатах.

Что же это получается в данной истории? Те, кто не совершил никакого подвига, а просто, выполняя боевое задание, то есть свою обычную, естественную военную работу, полетели бомбить врага, но по пути были сбиты и бездарно плюхнулись на землю,- а самый «легендарный» из них даже попал в плен,- они, значит, герои, каких свет не видывал. А тот, кто в экстремальной ситуации пожертвовал собой, нанеся при этом существенный урон врагу, впервые совершив подвиг, ранее не известный в войсках и не предусмотренный никакими уставами Красной Армии, тот, значит, не дотягивает до уровня Героя. И потому пылится без движения в его личном деле пожелтевшее от времени представление на присвоение ему геройского звания. И потому тщетными остаются неоднократные попытки неравнодушных людей добиться справедливости. Весьма неприглядная история получается. Абсурдная и аморальная, она, на мой взгляд, очень дискредитирует руководство страны, защищая которую, не колеблясь ни секунды, отдал свою жизнь простой еврейский парень Исаак Пресайзен.

Вот он передо мной на фотоснимке, совсем ещё молодой смотрит на меня из своего далёка – приятное, обаятельное лицо, спокойно - задумчивый взгляд. А я с некоторым чувством горечи думаю о том, как несправедливо сложилась его судьба. Молох зла и расовой ненависти прошёлся тяжёлым катком по его судьбе. Он любил свою страну и называл её Родиной. И в критический час отдал за неё и свою семью самое дорогое, что он имел. Но эта Родина - в лице начальников, действующих от её имени,- не в состоянии была оценить всю красоту, мужество и благородство души своего сына, поскольку не считала его таковым. Для неё он был просто нелюбимым пасынком. И не потому, что он был действительно плох. А потому что чиновничье воинство на дух не переносило народ, к которому он принадлежал. Да к тому же такие понятия, как справедливость и порядочность, отсутствовали в наборе нравственных качеств, которыми оно, это воинство, руководствовалось. Именно поэтому абсолютно понятная история, о которой рассказано в этой статье, вот уже без малого 77 лет не может прийти к справедливому завершению.