Великое стихотворение «Бухенвальдский набат» создал поэт Александр (Исаак) Соболев, участник и инвалид Великой Отечественной войны. Это стихотворение он написал в 1958 году, когда он услышал  по радио об открытии в Бухенвальде мемориального комплекса. На территории бывшего лагеря возвели башню, увенчанную колоколом. И поэт представил себе звон этого колокола - « это раздаётся в Бухенвальде колокольный звон, колокольный звон». Соболева, поэта, еврея- фронтовика , так потрясло это сообщение, что он закрылся в комнате и через два часа прочёл жене слова, ставшие потом песней.
Но судьба Александра Соболева оказалась очень тяжелой -  все годы жизни он был изгоем, его полностью отвергла коммунистическая советская система.
 В СССР он пережил свой, собственный Бухенвальд. Власть держала имя Александра Соболя в полном забвении долгих  40 лет. Уже после ухода поэта из жизни его вдова Татьяна опубликовала биографическую книгу «В опале бедный иудей». Книга вышла  тиражом 500 экземпляров в 2006 году. Для возможности ее издания вдова продала трехкомнатную квартиру и переселилась в однокомнатную. Само название книги- «В опале бедный иудей» даёт ключ к пониманию того, как относилось к Александру Соболеву партийное руководство страны и полностью подчиненные ему средства массовой информации. В этой книге Татьяна пишет: “Я писала эту книгу искренне и честно. С болью и горечью. С надеждой быть услышанной. Чистосердечные дары принято сопровождать цветами. Вот я и предлагаю для обозрения самосостоявшийся букет: «Ату его, жида, ату!». Смотрится?».
 Стихотворение «Бухенвальдский набат» напечатала газета «Труд». Затем Александр решился и направил текст стихотворения композитору Вано Мурадели. Через два дня он получил восторженный ответ: «Пишу музыку и плачу...да таким словам и музыка не нужна! Я постараюсь, чтобы было слышно каждое слово. Какие стихи!».
На фестивале в Вене песню «Бухенвальдский набат» исполнили  студенты Уральского университета. И этого одного единственного  выступления хватило на то, чтобы песня стала известной и любимой во всем мире. Ее переводили на десятки языков. Это был полный триумф. В Союзе песню исполнял и хор Александрова, и выдающиеся певцы, и детские ансамбли. На фестивале иностранные корреспонденты стремились выяснить имена создателей этой песни. Им отвечали: « Известный  советский композитор Вано Мурадели», но имя автора стихов - Александра Соболева, злостно и преднамеренно замалчивалось. Это кажется совершенно невероятным, но за десятки лет жизни этой великой песни, которая облетела и завоевала весь мир, в СССР никогда не объявляли имя автора стихов.
Александр Соболев начало писать стихи с семи лет. Он окончил школу ФЗУ по специальности слесаря, работал на заводе, печатался в заводской многотиражке. Пятнадцатилетний Исаак, покидая отчий дом, написал такие пророческие строки:

О, как солоны ,жизнь,
Твои темные, бурные воды!
Захлебнуться в них может
И самый искусный пловец...

Александр продолжал писать стихи всю жизнь, но за полвека своего поэтического творчества ни разу не упомянул имени Сталина. Он не допускал никакого приспособленчества, что очень осложняло его жизнь.
Наступила война. Соболев воевал на передовой, пулеметчиком стрелковой роты. Был несколько раз ранен и дважды контужен, стал инвалидом:

Инвалид Великой Отечественной,
Кровь твоя на траве, на песке, на снегу...
Нет, не только твоё Отечество-
Вся планета, все человечество,
Пред тобою в долгу, в неоплатном догу.

Кто - то с фронта вернулся  счастливый -  целый!
Кто - то мертвый – бессмертный -  в землю зарыт.
Ну, а ты возвратился, в общем и целом, ничего...
Так, не жив и не мертв - инвалид.

Соболев получил пожизненную вторую группу инвалидности.
Работал ответственным секретарем заводской многотиражки, где осмелился выступать со справедливыми критическими материалами по отношению к заводскому руководству. За эту критику Соболев подвергся гонениям: его уволили с работы и отправили «на лечение в психбольницу», четыре года он скитался по больницам и госпиталям. На заводе он женился по большой любви на русской девушке Тане, журналистке.
Молодая семья жила впроголодь, не имея стабильного заработка. Александра никуда не принимали на работу, не печатали  его стихов. Все написанные им стихи отправлялись «в стол».  При этом всячески подчёркивали, что ему- еврею - в журналистике делать нечего. Мало того, его русскую жену уволили из Московского радиокомитета, вместе с изгнанными тогда всеми евреями- журналистами. Ей предложили восстановиться на работе при условии: «Если вы разведетесь с этим евреем». Как инвалид войны Соболев получил жильё, но оно было совершенно не пригодно для нормальной человеческой жизни: маленькая комнатенка и никаких удобств, ни воды, ни отопления.
Два журналиста, они влачили жалкое существование. Только любовь и взаимопонимание давали им силу для дальнейшей жизни.
В 1963 году Соболева и Мурадели за песню «Бухенвальдский набат» представили на соискание Ленинской премии. Однако Соболева тут же вычеркнули из списков. Мурадели промолчал, как молчал  он всегда, когда дело касалось Соболева - он боялся.
Однажды в Москву приехал японский хор «Поющие голоса Японии». Соболев слушал этот концерт:

Я это надолго запомню:
Концертные два часа
В Москве звучат «Японии
Поющие голоса».

И вдруг загудел над нами
«Бухенвальдский набат».
И снова безвинно сожжённые
Строились к ряду ряд...

Слова, в России рождённые,
Японцы  как клятву твердят.

Александр Соболев был очень талантливым и разносторонним  поэтом. Но главной темой его творчества оставалась война:

На бойне той я был солдатом.
И с бойни той пришёл назад.
Какую я тянул упряжку
Сквозь дождь и снег, и день, и ночь.
Сказать, что это было тяжко-
Неправда: было мне невмочь.

Такого адского накала
Не смог бы выдержать металл.
Но чудо! Я не умирал,
И начиналось все сначала.

Мог ли такой человек пропустить в своём творчестве трагедию Афганистана? Его стихотворения на эту тему буквально потрясают. Одно из них называется «В село Светлогорье доставили гроб»- а затем описана картина прощания :

И женщины плакали горько вокруг,
Стонало мужское молчанье.
А мать оторвалась от гроба, и вдруг
Возвысилась, как изваянье.

Всего лишь промолвила несколько слов:-
За них - и на гроб указала-
Призвать бы к ответу кремлевских отцов!!!
Так, люди, я верно сказала?

Вы слышали, что я сказала?
Толпа безответно молчала-
Рабы...

И, рядом с этими смелыми гражданскими строчками, огромное количество нежных, трогательных лирических стихотворений:

Звоном с переливами
Занялся рассвет.
А меня счастливее
В целом мире нет.

Раненый, контуженный
Отставной солдат,
Я с моею суженой
Нищий, да богат.

Александр Соболев  был талантливым сатириком. Но можно ли было напечатать такую эпиграмму на самого Суслова:

Ох, до чего же век твой долог
Кремлевской банды идеолог-
Глава ее фактический,
Вампир коммунистический.

Соболев по настоящему любил Россию, страдал от ее бед:

Утонула в кровище,
Захлебнулась в вонище,
Задохнулась от фальши и лжи...

Как ты терпишь, Россия,
Паденье своё и позор?
Кто же правит сегодня твоею судьбою?
Безззаконие, зло и насилие.

Писатель Константин Федин дал такую  оценку словам стихотворения « Бухенвальдский  набат»: «Я не знаю этого поэта, не знаю  других его произведений, но за один  Бухенвальдсаий набат» я поставил бы ему памятник при жизни».
Песня «Бухенвальдский набат»- это был звёздный час поэта Александра Соболева, но она стала и трагедий всей его жизни. Однажды ему позвонили ночью домой и пригрозили: «Мы тебя прозевали, но голову поднять не дадим». И не давали, всю жизнь, до самой смерти. Так победил торжествующий антисемитизм. По сути, на него обрушился запрет на работу, ведь его стихи нигде не печатали. Часто Соболева нагло обманывали.
Однажды заведующий отделом культуры ЦК КПСС Поликарпов обещал
 Соболеву  тут же включить его в списки членов Союза писателей  СССР: «Как же это, что автор знаменитой песни и не член Союза Писателей?». Он при Соболеве позвонил Маркову, одному из руководителей Союза. Но ни в какой Союз писателей Соболева так и не приняли. Его нагло обманули.
Все годы Соболев прожил в нищете. Во время гастролей ансамбля имени Александрова во Франции один из слушателей хотел подарить автору стихов автомобиль.
«У него все есть, что ему нужно» сказал человек в штатском про Соболева, который жил тогда в бедности в многоквартирном бараке.
Весьма неприглядную роль по отношению к Соболеву играл поэт Андрей Дементьев. Об этом много пишет Татьяна Соболева, вдова Александра в своей книге «В опале бедный иудей». Она приводит примеры крайней непорядочности Дементьева, его изворотливости и лживости. Цитирую из ее книги:

О том, что никакие перестройки не в силах изменить к лучшему отношение к Соболеву первым известил член Союза Советских писателей Андрей Дементьев. В советские времена он 12 лет был  главным  редактором  журнала «Юность» - разумеется, как номенклатура ЦК КПСС, служил партии преданно. Дементьев среди тех, кто « наследил» в судьбе Соболева.    

         ФАКТЫ
1 В 1987 году А Дементьев выступил на радио с получасовом обзором, который содержал раздел «Антивоенные песни”, - но он умолчал о главной песне этой темы -  «Бухенвальдский набат». Самой знаменитой, самой значимой. Для меня этот поступок  Дементьева был ожидаем, и вот почему:

2 Незадолго  до этого я обратилась в Московский Горком партии с предложением об увековечивании памяти «Бухннвальдского набата» и его никому не известного автора.
Там сказали, что этим займётся член Советского Комитета Защиты Мира - поэт А.  Дементьев.я переговорила с Дементьевым, он и сказал, что в ближайшие дни мне перезвонит.  Я жду...уже 17 лет!- не позвонил!

 3 В третий раз Дементьев объяснился в «любви» к Соболеву ( уже покойному) в конце 90-х. В это время готовилась к изданию коллекционная книга. Главный редактор решил поместить стих «Бухенвальдский набат» на разных языках и, конечно же, на еврейском языке. Он мне с радостью  сообщил: «в Израиле работает собкором Дементьев. Он пообещал выслать копию подлинника, имеющегося в Израиле на еврейском. Я сказала, засмеявшись: «Не надейтесь!». Редактор мне не поверил. Начал настойчиво «охотиться» за вдруг пропавшим Дементьевым - я оказалась права.
И, не унывая, открывает поэт Дементьев свою еженедельную передачу словами: «Пока мы боль чужую чувствуем, как свою,  есть в нашей жизни оправдание».
Ах, как красиво- но лживо».
 
Затюканный, никому не нужный, лишний в этом обществе, так и не увидев напечатанными свои произведения, ушёл из жизни опальный поэт. Ни в одной газете не напечатали о нем ни строчки. Ни один «деятель» литературы не пришёл проститься с ним. Просто о нем никто не вспомнил.