Во Франции он уже много лет является признанным классиком, и его творчество изучают в школе. Его давно называют французским Хемингуэем и великим писателем. Он единственный дважды лауреат Гонкуровской премии, являющейся самой престижной литературной наградой этой страны за лучший роман, хотя, согласно уставу этой премии, её можно получить лишь один раз. А ещё он – отважный военный лётчик, активный участник французского Сопротивления, кавалер элитного ордена Почётного Легиона и ордена Освобождения, юрист, дипломат, личный знакомый и большой почитатель основателя и первого Президента Пятой республики Шарля де Голля. Ныне произведения этого автора, написанные под разными псевдонимами, популярны во всём мире. А с конца восьмидесятых годов прошлого века с ними начали знакомиться и русскоязычные читатели. Его друг швейцарский писатель и журналист Франсуа Бонди писал о нём «Он похож на мозаику, сложен из разных кусков — русский, азиат, еврей, католик, француз: автор, который пишет по-французски и по-английски, говорит на русском и польском». Но кто же он – этот многоликий и во многом загадочный джентльмен? Имя этого незаурядного человека при рождении было Роман Кацев (некоторые авторы называют его Касевым, поскольку именно такую фамилию носит его прототип, герой автобиографического романа «Обещание на рассвете»). Он появился на свет в Российской империи. В свидетельстве о рождении мальчика, выданном городским раввинатом города Вильно (ныне это столица Литвы Вильнюс), приводятся основные сведения о новорождённом: Роман Кацев, родился 8 мая (то есть 22 мая по новому стилю) 1914г., родители— Арье-Лейб Кацев и Мина Овчинская, обрезание провёл оператор Ицик Беркатман. Однако, когда Роман вырос и всерьёз занялся беллетристикой, литературные творения он выпускал, не используя своё настоящее имя. Мистификатор по натуре, он пишет под фамилиями Ромен Гари, Эмиль Ажар, Люсьен Брюляр, Фоско Синибальди, используя фамилию фронтового товарища, Франсуа Мэрмон, взяв название пансионата, которым управляла его мать. Во время Второй мировой войны он пользуется псевдонимом Ромен Гари де Кацев, мистифицируя читателя тем, что автор является выходцем из дворянского сословия. Иногда он подписывается самым экстравагантным именем – Сатана Бога. В конце концов, он останавливает свой выбор на псевдониме Роме΄н Гари^′, который он своим творчеством сделал знаменитым. Его собственное имя Роман ему нравилось всегда, он только чуточку изменил его на французский манер. Ну, а на выбор фамилии повлияло сразу несколько обстоятельств. Не имея в себе ни капли русской крови, он, тем не

 менее, каким-то фантастическим образом ощущал русский дух, чувствуя его совершенно непонятным душевным откликом. «Две вещи из моего забытого российского детства странным образом накрепко засели в моей натуре в виде привычек, –

говорил Гари.- Я очень люблю солёные огурцы по-русски, без уксуса, и ржаной хлеб с тмином… Раздобыть в Москве бутылку настоящего бордо, наверное, значительно легче, чем разжиться в Париже солёными огурцами, но мне приходится делать это регулярно».

Очень любил он и булаховский романс «Гори, гори, моя звезда», созвучный его настроению и восприятию жизни. Обожая романсы русского автора и исполнителя Александра Вертинского, похоронить себя завещал под его мелодию «Лилового негра», посвящённого российской актрисе немого кино Вере Холодной. (Помните, как у певца: «В последний раз я видел Вас так близко. В пролёты улиц Вас умчал авто. И снится мне – в притонах Сан-Франциско лиловый негр Вам подаёт манто»).  Наконец, несомненным является тот факт, что для Р.Гари большим моральным авторитетом являлся французский Президент. «Де Голль для меня- писал он в 1974г. в книге «Ночь будет тихой» - это человек, который вопреки своей одинокой слабости говорил «нет» величайшим державам мира, «нет» - уничтожению, «нет» - капитуляции самого человека; отказ от капитуляции – это, пожалуй, единственная форма человеческого достоинства, на которую мы можем претендовать». Несомненно, это было жизненным кредо писателя, также повлиявшим на выбор псевдонима. Своему другу Франсуа Бонди он как-то сказал: «По-русски «гори» – это повелительное наклонение глагола «гореть»; от этого приказа я никогда не уклонялся ни в творчестве, ни в жизни». В биографической справке, подготовленной Р. Гари в ноябре 1945г. для французского издательства, готовившего к выпуску очередной роман прозаика, он впервые в графе «фамилия» указывает «Гари΄», а местом рождения называет российский город Курск. Официальная процедура по изменению имени и фамилии с получением нового паспорта завершилась в 1951г.

Надо сказать, что склонность к мистификации были присущи как самому Р.Гари (он впоследствии объяснит это тем, что «если я долго остаюсь собой, мне становится тесно — меня душит моё я»), так и его матери. Так, она, уже живя во Франции, не раз открыто заявляла о том, что фактическим отцом Романа был вовсе не виленский еврей Арье-Лейб Кацев, а знаменитый российский актёр немого кино Иван Мозжухин. Словам Мины вторил её сын. Современники находили, что Р. Гари действительно имеет большое портретное сходство с предполагаемым отцом. Когда ему об этом говорили, Ромен отвечал: «В этом нет ничего удивительного, ведь я его сын». Во всяком случае, каждый раз по их приезду с матерью из Ниццы, где они жили, в Париж гордость российского немого кино И. Мозжухин в обязательном порядке наносил им свой визит. А однажды даже подарил будущей литературной знаменитости велосипед. Ромен вспоминал, что в периоды особо суровой нужды мать кому-то писала, после чего следовали денежные переводы. После смерти Мины в 1942 г. в её столе была найдена аккуратно перевязанная стопка писем от И. Мозжухина. Кто знает, может, версия Мины об истинном отце её сына была гораздо менее фантастична, чем об этом принято думать.   Впрочем, я немного увлёкся и далее намерен продолжить рассказ в более строгом хронологическом порядке, предварив его следующим соображением. Мне представляется, что знакомство читателей с феноменом многогранной личности Р.Гари будет наиболее продуктивным, если использовать так называемый биографический метод. Введённый в литературоведение ещё в ΧΙΧ веке Шарлем де Сент-Бёвом и ставший одной из опор культурно - исторической школы, он позволяет наиболее близко соединить жизнеописание художника с его творчеством. Итак, продолжим.

Детство будущего прозаика было тревожным, омрачённым не только личными проблемами матери и семейными катаклизмами, но в большей степени мировой войной и революцией. Семья вынужденно бежит с мест проведения боевых действий и несколько лет живёт в Москве. Правда, некоторые биографы утверждают, что городом их поселения мог быть и Курск. После развода с мужем Мина с сыном в 1925г. возвращается в отчий дом, который тогда оказался на территории Польши (ныне это литовский город Швенчёнис). В 1926г. ей удаётся поселиться в Варшаве у своего старшего брата. Впрочем, есть и другая версия развития событий в этот период времени. Так, отдельные авторы полагают, что Мина возвратилась в Литву в 1918г. и успешно выступала на сцене провинциального театра. Однако, честолюбивые планы, связанные с судьбой сына, понуждают её сначала переехать в польскую столицу, а уже потом – добиваться переезда во Францию. Ранние скитания по городам и странам, новые языки общения, незнакомые обычаи - всё это не могло не отразиться на внутреннем мире впечатлительного ребенка. Тем более, что отец рано оставил их с матерью, и это печальное обстоятельство создало для них много психологических и материальных проблем. У отца появилась другая семья, и Ромен простил его измену только после войны, когда узнал, что тот умер от разрыва сердца, стоя в очереди в газовую камеру нацистского концлагеря. Только после этого известия, повергшее его в глубочайшую скорбь, он с особой силой почувствовал себя сыном простого виленского еврея и перестал называть И. Мозжухина своим отцом. Ну, а то, что его мать еврейка, он не забывал никогда. «Я от рождения принадлежу меньшинству» - такова была его неизменная самоидентификация. Р. Гари оставил знаменитый автобиографический роман «Обещание на рассвете», который по праву называют великим повествованием. Он о матери, о себе, об этом периоде времени. Мать была актрисой провинциального театра, выступала под псевдонимом Нина Борисовская и считала себя выдающейся творческой личностью, раскрыться таланту которой помешали неурядицы жизни, вызванные грозными событиями тех лет. Тем не менее, один замечательный талант у неё, несомненно, наличествовал, и это был великий талант материнской любви. Ах, эти чудесные еврейские мамы! Ради своих детей они способны на всё и даже больше. Она страстно любила своего дорогого Ромушку и была уверена, что благодаря её стараниям, её самоотверженности и его незаурядным способностям, которые у него, конечно же, проявятся в полной мере, он станет выдающимся, всемирно известным человеком. «Мой сын будет писателем, знаменитым, как Габриеле д'Аннунцио, кавалером Почётного легиона, дипломатом и настоящим денди, одетым по-лондонски», - не уставала повторять она своим знакомым. Эти же мысли она постоянно внушала своему любимому мальчику. «Ты будешь французским посланником! Тебя будут обожать женщины! – горячо говорила она, утирая счастливые слёзы. – Только надо набраться терпения». В 1928 году, получив после долгих ожиданий вид на жительство во Франции, они из Польши перебрались в Ниццу – без языка, без материальной поддержки, навстречу неизвестности. Об актёрской работе она уже не вспоминала. Житейская реальность, связанная с необходимостью изыскания средств для существования и обеспечения возможности обучения её сына, не оставляла для неё такой возможности. Чем только ей ни пришлось заниматься. Она шила шляпки, торговала бижутерией, ходила по квартирам и предлагала фамильные драгоценности, якобы принадлежавшие состоятельным эмигрантам из России. Некоторое время она работала педикюршей, была совладелицей овощной лавки, конторы по торговле недвижимостью и даже держала что-то вроде небольшой гостиницы для собак – и всё ради того, чтобы её Ромушка ни в чём не нуждался, чтобы дать ему возможность получить хорошее образование. Став взрослым, Ромен вспоминал нешуточные споры, возникавшие у него с матерью, питавшейся гораздо хуже, чем он, несмотря на его активные возражения. Всякий раз по возвращении из лицея его ждал на тарелке бифштекс, и всякий раз он пытался отдать матери половину этого бифштекса, однако, это ему никогда не удавалось сделать. Он с отвращением к себе принуждён был съедать всё, а мать уверяла его, что не любит мяса и что оно ей вредно. Однажды он случайно увидел, как она тайком вытирала хлебным мякишем жир на сковороде, на которой только что был пожарен бифштекс для него, а потом с жадностью съедала эти кусочки хлеба. Он всё понял, и это проникновение в маленькую хитрость матери вызвало у него сильнейшее душевное смятение. С тех пор запах жареного мяса прочно ассоциировался в его сознании с запахом нищеты. А самоотверженная мать не переставала напоминать сыну о его великом предназначении и замечательном будущем. А пока она хотела видеть в нём сильного, уверенного в себе человека, своего рыцаря и защитника. Однажды в лицее одноклассник Ромена назвал его мать демимонденкой. Будущий знаменитый писатель ещё и слова такого не знал, ничего не понял и об этом эпизоде рассказал матери. Та надавала ему оплеух за то, что он не сумел защитить её честь. С тех пор он кидался на любого, кто не то что посмел задеть его мать хоть словом, а не так посмотрел на неё или недостаточно почтительно отозвался. А она ещё и подогревала в нём это постоянное желание мстить за себя, рассказывая, как её не любят соседи или лавочники. И если бы мать иногда всё-таки не сдерживала его, то он, несомненно, всё время пытался бы колотить эту вздорную публику без разбора.

Тем временем он учится в престижной Сорбонне. Понимая, какие большие усилия прилагает мать для обеспечения его обучения, Роман считает своим долгом учиться лучше всех, и это ему удаётся. Он успешно оканчивает университет и получает сразу два диплома – специалиста по юриспруденции и по филологии. Однако мать хотела, чтобы он стал и военным лётчиком. И послушный сын, для которого мнение матери имело первостепенное значение, поступает в лётную школу. Учится замечательно, мечтая о том дне, когда он в новом офицерском мундире сможет предстать перед взором той, которая так много значит в его жизни. Однако лучший курсант – единственный из всей группы – получает всего лишь звание капрала, что соответствует знакомому нам званию младшего сержанта. Возможно, причина была в том, что гражданином Франции он стал недавно, а возможно, - и это наиболее вероятно – сыграли свою роль антисемитские настроения. Чтобы не расстраивать мать и не разрушать её веру в горячо любимую Францию, Роман придумал историю, будто он соблазнил жену коменданта школы, и на него наложили дисциплинарное взыскание. «Дон Жуан! Казанова! Я горжусь тобой, мой мальчик!» - таков был её ответ. Разумеется, ей приятнее было думать, что сын полностью созрел, сама мысль, что он остаётся изгоем из-за происхождения, была бы невыносима.

Военная одиссея будущего писателя началась сразу же после капитуляции Франции: он не мог смириться с тем, что коллаборационистское правительство, заседавшее в Виши, пошло на сотрудничество с Германией. Надежды на продолжение борьбы он связывал с Англией, поэтому главной задачей для него было перебраться через Ла-Манш. Путь к английскому берегу был долог и труден, но в итоге он всё-таки до него добрался. Во время осуществления этого рискованного предприятия, как впоследствии напишет Р. Гари в своём автобиографическом романе, с ним происходит почти фантастическое событие. Он и ещё несколько лётчиков решают угнать самолёт, чтобы на нём улететь в Англию. И вот когда им удаётся осуществить захват, и они уже готовы были взлететь, Р. Гари срочно вызывают к телефону, т.к. звонит его мать. Он выпрыгивает из самолёта и, понимая остроту момента и мизерность имеющегося у него времени, мчится к аппарату. Но те, кто остались в самолёте, ждать не могут. Они взлетают, и – о, ужас! - воздушное судно взрывается в воздухе. Так провиденческий звонок матери спасает ему жизнь. Было ли такое событие в действительности или оно придумано Роменом, утверждать однозначно трудно. Во всяком случае, этот красивый эпизод помог Р.Гари показать читателям, что между ним и матерью существовала постоянная неразрывная связь. Или вот ещё один момент из его жизни на эту же тему, подтверждающий глубокое душевное единение матери и сына. Тому же Ф.Бонди Ромен рассказывал, что когда он, будучи студентом, подрабатывал в туристических агентствах, то всегда отказывался от предложения содержателей борделей за денежное вознаграждение приводить туристов в кинотеатры для просмотра порнофильмов, Отказывался потому, что, как он говорил, «моя мать меня бы прибила за это». Ф.Бонди удивился: «Но ведь она бы никогда ничего не узнала». Р.Гари возразил: «Та, что внутри меня самого, узнала бы. Я носил её в себе. Я всегда носил в себе свидетеля и сейчас ещё ношу».

В конце концов, ему удаётся добраться до английского берега. Здесь он вступил в ряды «Свободной Франции», и здесь началась его служба в составе бомбардировочной эскадрильи французских Военно-воздушных сил. Уверенность Мины, что с её сыном на войне ничего не случится, была непоколебима. Как самый крайний вариант она допускала ранение в ногу. Ромену не удалось избежать ранений и брюшного тифа, но он выжил – к бескрайнему удивлению врачей, уже поставивших на нём крест. Он не боялся собственной кончины – он знал, что вера матери убережёт его, но, видя множество смертей вокруг, не мог не думать об этом. Чтобы отвлечь себя, в перерывах между боевыми заданиями он писал свой дебютный роман «Европейское воспитание». Весной 1944 года из-за тяжёлого ранения Р. Гари был выведен из боевого состава войск и назначен секретарем генштаба в Лондоне. В 1945 году его пригласили на работу в Министерство иностранных дел. Мечты и предсказания матери начали сбываться. Но самой Мины Овчинской уже не было в живых – за два с половиной года до возвращения сына она умерла от рака желудка. За несколько дней до смерти она написала ему не менее трёхсот писем и в каждом выражала уверенность, что её Ромушка сражается геройски и что с ним никогда ничего не случится. На фронт Ромену их отправляла её подруга. Обо всём этом он узнал только когда вернулся в Ниццу.

Первая книга Р.Гари «Европейское воспитание», посвященная теме антифашистского подполья в Польше, вышла в свет в 1945 году в Англии и сразу же завоевала признание, удостоившись престижной французской Премии критиков. Издать роман помогла последняя любовь Максима Горького – Мура Будберг, в девичестве – Мария Закревская. Русская по происхождению, сотрудница трёх спецслужб, многолетняя любовница известного писателя Герберта Уэллса, высокоодарённая и эрудированная, она оценила сочинение молодого дебютанта. Книга ей понравилась, она нашла издателя и похлопотала о напечатании романа. К этому времени Р.Гари – уже капитан ВВС Франции, кавалер элитного ордена Почётного легиона и начинающий дипломат. Будущий лауреат Нобелевской премии Ж.-П.Сартр напишет впоследствии «Надо подождать несколько лет, прежде чем окончательно признать «Европейское воспитание» лучшим романом о Сопротивлении. Вообще, послевоенная биография писателя была вполне триумфальна: он стал любимцем Шарля де Голля и из его рук получил медаль «За сопротивление»; он был представителем Франции при ООН, о чём под псевдонимом Фоско Синибальди написал ядовитый роман «Человек с голубем»; работал французским консулом в Латинской Америке, потом – в порядке повышения – Генеральным консулом Франции в Калифорнии.

Вскоре после войны он женился на английской писательнице Лесли Бланч, редакторе международного журнала «Вог», которая ушла из жизни сравнительно недавно, в 2007 году, прожив сто три года. Она была старше Р.Гари на десять лет. Когда они поженились в сорок пятом, ей уже было за сорок, но она сохранила прежнюю привлекательность. После нескольких лет совместной жизни, всецело подчинённой интересам мужа, она написала роман, ставший бестселлером, после чего вновь отошла в тень. Годы, прожитые с Л. +Бланч, пожалуй, можно было считать счастливыми. В этот период времени Р.Гари с головой уходит в работу. Он оказался очень плодовитым автором. Почти ежегодно из-под его пера выходит к читателю очередной новый роман. Иногда вместо объёмной книги он выпускает несколько рассказов или эссе. В 1956 году за роман «Корни неба» Р.Гари получает престижнейшую Гонкуровскую премию. Это была первая в Европе книга о необходимости беречь экологическую чистоту Африки, причём не только в плане сбережения природы континента, но и в моральном смысле. К Ромену Гари приходят заслуженное признание и слава. Его романами зачитываются, и издательства спешат заключить с ним контракт, выплачивая ему солидные гонорары. Его окружают интересные люди. Он молод и талантлив, успешен и красив. Высокий, с пронзительно-обволакивающим взглядом светлых глаз, с благородно посаженной головой интеллектуала и густой, подёрнутой лёгкой сединой шевелюрой светского льва, этакий лондонско-парижский рафинированный денди, не оставляющий женщинам ни малейшей надежды на собственную неприступность, – таков его портрет этого времени. Словом, всё получилось именно так, как в своё время предсказывала его мать. В своих интервью Р.Гари старается произвести о себе впечатление как о ловеласе, он говорит, что любит всех женщин на свете и всеми ими интересуется как писатель. В период его дипломатической службы его даже в шутку стали называть не пресс-атташе, а секс-атташе. Но в душе сохранялась неясная тревога и чувство одиночества, от чего он пытался избавиться увлечениями, сменой занятий, городов и стран. На самом деле он ждал и искал одну-единственную женщину – ту, которую он смог бы назвать своей. Голливудская кинозвезда Джин Сиберг стала для Р.Гари воплощением его идеала. Когда они познакомились, ему было 45 лет, его избраннице - в два раза меньше. Он уже маститый писатель, она – многообещающая актриса, недавно снявшаяся в главной роли вместе с популярным Жан-Полем Бельмондо в успешном фильме. Он был опытнее, много знал, изведал и ощутил потребность опекать не только по-мужски, но и по-отцовски молоденькую женщину. Лесли Бланч, хорошо зная мужа, не советовала ему жениться: «Пусть эта американочка будет твоей любовницей, но не женись на ней, это равносильно самоубийству». Однако Р. Гари думал иначе. Прощальным его подарком  для Бланч стал его роман «Леди Л.», главная героиня которого была полностью списана с Лесли – с её английским умом, изысканностью и любовью к кошкам.

Начало его новой семейной жизни было упоительным. Он любит и ощущает, что то же самое чувство переполняет и его избранницу. Это замечательное обстоятельство придаёт обоим чувство счастья, даёт новые яркие краски и оптимистичное восприятие жизни. Тем более, что Д. Сиберг находится в зените славы, получает всё новые контракты и разъезжает по всему миру. Р. Гари повсюду следует за ней, получая удовольствие от их совместных путешествий. Но со временем его начинает одолевать тоска по собственному дому и семейному очагу. Темп жизни Джин утомляет его. «Разница в возрасте ужасна, когда вы женаты на молодой женщине, которой на несколько веков меньше, чем вам. Тем более, если у вас на загривке сидят Вольтер и Ларошфуко», – напишет он в романе «Белая собака». В 1963 году у них рождается сын, в их семейный мир пришёл Александр Диего Гари. Однако Джин не слишком сильно привлекают материнские обязанности, она страстно увлечена идеями феминизма, её привлекает борьба за равенство национальных меньшинств. Джин становится ярой сторонницей террористической организации «Чёрные пантеры», выступая в их защиту с пламенными речами и щедро жертвуя деньги «на борьбу», которые ей даёт Р. Гари. Он пытался ей объяснить, что «иногда чёрный – подонок не потому, что он чёрный, а потому, что он подонок», но Джин не хотела его слушать. Ряд масс-медиа Лос-Анджелеса, где они тогда жили с Р. Гари, при поддержке Федерального Бюро Расследований начинают кампанию против чрезмерно увлёкшейся феминистки, обвиняя её не только в содействии террору, но и в адюльтерной связи с руководителем «Чёрных пантер». От всей этой суеты Р. Гари увозит жену в одну из перинатальных клиник Швейцарии, но родившийся ребёнок умирает на третий день. После похорон дочери, которую Р. Гари официально признал своим ребенком, супруги покидают США и возвращаются во Францию. Однако Д. Сиберг так и не смогла оправиться от удара, преподнесённого ей судьбой: несколько раз в годовщину рождения дочери она делала попытки суицида.

 Ромен начинает борьбу за жену и потому прибегает к помощи врачей. Их лечение Джин снотворными лекарствами и антидепрессантами как-то незаметно приводят к тому, что она переходит на наркотики. Не помогает и лечение в лучших клиниках соответствующего профиля. Р.Гари вынужден уйти от Джин, хотя и продолжает материально её содержать.

Он тяжело переживает крушение их семейного союза. Своему другу он с горечью говорит: «Я живу с мисс «Одиночество» и слишком привязываюсь к ней, это, правда, было бы немного грустно усвоить эту привычку». И в этот же период критики наперебой изощрялись в нелестных отзывах о его новых работах, считая, что его слава прошла. Только что изданные романы принимались без прежнего восторга. Это огорчало, ибо он чувствовал и понимал, что это несправедливо. Романы были написаны хорошо, просто критикам надоел автор, который, как они считали, успел получить сполна всё, что действительно заслужил, а теперь просто должен уступить место другим. И в этом ему нужно помочь, чтобы он быстрее всё осознал. О Р. Гари к началу семидесятых говорили со снобистской скукой: «Что ж, его звёздное время прошло, жаль, конечно, но он исписался и теперь звёзд с неба не хватает». И тогда охаянный писатель взорвал эту ситуацию – по крайней мере, свою личную, отбросив охватывавшие его порой апатию и усталость. Он начал новую жизнь – стал сочинять романы под псевдонимом Эмиль Ажар, достаточно необычные и яркие, чтобы их заметили. «Мне надоело быть самим собой. Мне надоел образ Ромена Гари, который мне навязали раз и навсегда тридцать лет назад» - напишет он впоследствии, объясняя причины появления желания творить под новым именем. - «Начать всё заново, ещё раз всё пережить, стать другим – это всегда было величайшим искушением моей жизни. Всё было подарено мне ещё раз. У меня была полная иллюзия, что я сам творю себя заново». В новом псевдониме был заключён всё тот же смысл, составлявший основу его жизненного кредо, - необходимо постоянное творческое горение, способное порождать жар.

Первым был «Голубчик» - история о молодом человеке, который дружит с питоном и постепенно начинает отождествлять себя с ним. Роман напечатали, интеллектуальное сообщество слегка пошумело, обсуждая его, и забыло. Рукопись была специально отправлена из Бразилии, чтобы не вызвать подозрений в причастности Р.Гари к её написанию. И действительно, на него никто не подумал и даже в голову это никому не пришло. Тогда он написал очередную книгу «Вся жизнь впереди» - роман о маленьком арабском мальчике, которого растит и выхаживает бывшая кокотка мадам Роза и которому она специально помогает обменяться документами с еврейским мальчиком Мойшей, с тем чтобы этот маленький араб остался с ней. Роман получился гротескный, острый, ядовитый. Он полностью написан от имени новоиспечённого Мойши, с запоминающимися сентенциями вроде «Ему четыре года, а он всё ещё радуется жизни». Да и название дано тоже сардоническое, ибо какая может быть жизнь впереди у ребёнка, который, в конце концов, потерял свою Розу – то единственное, что было вокруг человеческого, то, ради чего только и стоило жить? Эмиль Ажар нарисовался окружающим в облике сердитого и очень талантливого молодого человека, и слухи, которые по этому поводу наводнили литературный Париж, зафиксированы самим Р. Гари в посмертно опубликованном эссе «Жизнь и смерть Эмиля Ажара»: Вскоре я узнал из газет, что Эмиль Ажар – это не кто иной, как…ливанский террорист. Что он подпольный хирург, делающий нелегальные аборты, молодой уголовник, а то и сам Мишель Курно (то есть литературный критик французской газеты «Монд» - А.А.) собственной персоной. Что книга – плод «коллективного» творчества. Я говорил с одной женщиной, у которой якобы была любовная связь с Ажаром. По её словам, он великолепен в постели. Надеюсь, я не слишком её разочаровал». Роман «Вся жизнь впереди» имел громкий успех. Им зачитывались. В 1975 году несуществующему Э. Ажару присуждается Гонкуровская премия, причём впервые в истории жюри Гонкуровского комитета предпочтение этому роману отдаётся единогласно. Сложившиеся обстоятельства понудили Р.Гари материализовать придуманного им виртуального автора, поскольку надо же было кому-то вручать Гонкуровскую премию, да и вообще удобнее пиарить конкретного человека. Он уговаривает своего внучатого племянника Поля Павло^′вича выступить в роли ставшего знаменитым Эмиля Ажара. Родственник согласился, но премию получать отказался. Под этим же псевдонимом Р. Гари издаёт «Псевдо» - последний роман, в котором в образе омерзительного дядюшки выводит самого себя. После этого слухи о том, что Гари как-то причастен к сочинениям Э.Ажара, затухли окончательно: нельзя же так ненавидеть себя, как он в этом романе ненавидит этого дядюшку. Между тем, была женщина, которая всё поняла. Она работала в парижской газете «Пари матч» и нашла в романах Э. Ажара несколько прямых цитат из ранних произведений Р.Гари. Ромен, конечно, начал убеждать её в том, что она ошибается, что писатель его ранга не может не влиять на молодых авторов, и те невольно копируют какие-то его мысли. Тем не менее, её точный анализ, красивая и умная аналитическая голова весьма впечатлили Гари, причём настолько, что он даже на какое-то время почувствовал к ней сердечное стремление. А тем временем в судьбе его некогда горячо любимой им жены назревали роковые события, и трагический финал, обусловленный тяжёлой депрессией и безудержным приёмом наркотических веществ, не заставил себя долго ждать. Как-то сентябрьским утром 1979 года на заднем сидении белого «Рено», пригнанного к дому Р.Гари, находят тело Джин Сиберг без следов насильственной смерти. Рядом валялась бутылка с минеральной водой и флакон с барбитуратами. Ей был 41 год.

 До этого трагического случая она восемь раз пыталась покончить с собой. Смерть бывшей жены потрясла Р.Гари, хотя внешне он казался достаточно уравновешенным. Вообще, последнее десятилетие жизни писателя было насыщено проблемами личного и творческого плана. Это были неурядицы в семье, связанные с сумасбродным поведением некогда любимой жены и смертью её ребёнка, что в конечном итоге, как мы помним, привело к развалу их семейных отношений. Нарастали сложности и творческого плана. О нём, правда, не забывают, исправно говорят и пишут, однако, в публикуемых материалах много обидного и несправедливого. Критики по-прежнему наперебой утверждают, что его новые романы скучны и неинтересны, не в пример произведениям Э.Ажара, который успешен и обожаем читателями. Весело задуманная им игра лишилась радости. К тому же осложнились отношения с племянником Полем Павловичем, активно входившим в роль новоявленного творца. Он даже затребовал рукописи, которые мог бы предъявить в качестве несомненного доказательства его авторства. Р.Гари, однако, рукописи дал, предварительно сняв с них копии. Постепенно Ромен почувствовал, что, материализовавшись, Э. Ажар вытеснил его из мифа, а значит, угасла новизна и смысл мистификации, разгадка которой становилась делом времени. И вообще, он старел. Он понимал, что приходят новые времена, новое поколение, которому уже не интересно то, что составляло важную часть его мироощущения и чем он щедро делился, открывая и создавая свой беллетристический мир. Осознавать это было больно и даже, учитывая его высокую душевную ранимость, невыносимо тяжело. Раньше переносить трагедию жизни ему помогала материнская любовь, потом – женская, потом – слава, а потом – сам процесс сочинительства и написания произведений. А теперь он вдруг просто физически почувствовал, что ничем из этого не может насладиться в полной мере. Гений, скорее всего, смог бы решить эту коллизию, не прибегая к экстравагантным мерам. Но огромный талант Р. Гари, может быть, самый большой среди его современников, потребовал от него необычного ухода. Нет, он не боялся смерти, с ней он ещё со времён войны заключил мысленную конвенцию о взаимном невмешательстве, когда ему не раз чудом приходилось выходить живым из невообразимых переделок. Просто он всё чаще стал задумываться о целесообразности пребывания в таком, как у него сейчас, неопределённом состоянии.

Накануне самоубийства Р.Гари позвонил своей первой жене Лесли Бланч и, между прочим, сказал: «Я неправильно разыграл свои карты». 2 декабря 1980 года в дождливый хмурый день парижской зимы Ромен Гари надел красную купальную шапочку, чтобы не забрызгать свою комнату кровью, после чего покончил счёты с жизнью, пустив себе пулю в рот. Инсценировка пьесы о личной судьбе, вероятно, самого талантливого из французских писателей того времени и незаурядного человека в театре драмы, именуемом «Жизнь», завершилась. Занавес под звук пистолетного выстрела захлопнулся. Ему было 66 лет. Трагическая весть всколыхнула Францию. Догадки, объяснения следовали одна за другой и также быстро опровергались. Обозреватель Жаклин Пуатье в газете «Монд» написала: «Эти сильные натуры, живущие перенасыщенной жизнью и необузданными требованиями, нередко таят в себе тревогу, глубокие трещины, трагическое сомнение в смысле бытия, и вдруг неожиданно для всех они должны рухнуть. Тогда их исчезновение создает ничем невосполнимую пустоту». Уход Р. Гари из жизни примирил его сторонников и критиков, ибо сразу стало понятно, насколько безмерна величина утраты, понесённая не только французской, но и мировой литературой. Ведь его уже при жизни по силе таланта признавали равнозначным Эрнесту Хемингуэю, который, как известно, - и об этом тоже сразу вспомнили - также покончил с собой. Эта трагическая параллель бросалась в глаза. Но великого американца мучила врождённая мания преследования. К тому же добровольно ушли из жизни отец и младший брат Хемингуэя, что явно свидетельствовало о какой-то наследственной патологии. Кончина же Р. Гари казалась фатальной и непонятной. Однако в оставленном предсмертном письме он кое-что объяснил: «Всё это можно отнести за счет нервной депрессии, но тогда придется признать, что она длится с того момента, как я стал мужчиной… Итак, почему? Может быть, ответ содержится в заглавии моего автобиографического труда «Ночь будет спокойной» и в последних словах моего последнего романа «Воздушные змеи» — «…лучше не скажешь». И ещё: «Никакого отношения к Джин Сиберг. Ревнителям культа разбитых сердец обращаться по другому адресу». Надо отметить, что творческая жизнь писателя была на редкость интенсивной. Он создал тридцать два романа, бесчисленное количество рассказов и эссе, по которым, кстати, было снято десять фильмов. Эти произведения были написаны с недюжинным мастерством и профессиональным блеском, очень эмоционально, с большой тратой физических и душевных сил, что и обеспечило ему уже прижизненное признание в качестве французского и мирового классика. «Литературное творчество - говорил Р. Гари,- стало для меня тем, чем является и по сей день, в высочайшие минуты аутентичности, — лазейкой, через которую пытаешься бежать от невыносимого, возможностью отдать душу, чтобы остаться в живых». Гари тратился без оглядки, приходя к читателю слишком часто, и при этом, создавая свои произведения, он горел, в том смысле, что были напряжены его нервы, эмоции, и, повторюсь, душевные силы. Именно это он и называл «возможностью отдать душу». Просто он не мог иначе, потому что тогда, по его мнению, это было бы не творчество, а жалкая подделка под него, эрзац, никчёмное ремесленничество. Бессонными ночами он подводил итоги своей жизни. Да, наступал грустный финишный этап жизни с его неизбежной немощью, потерпела крах любовь, нарастали нервная усталость и тоска. Но нет, он не боялся неумолимого приближения старости и всех сопутствующих ей «прелестей». Просто он вдруг отчётливо понял, что устал приходить к своим читателям со своими мыслями и чувствами. Ему больше не хотелось говорить с ними и отдавать им душу, открывая новое понимание во взаимоотношениях людей, свои взгляды на многогранность жизни и её проявлений. То, что раньше наполняло его существо особым волнением и радостью, вызывая сладострастное чувство наслаждения, т.е. сам процесс создания новых образов, сюжетов, мыслей и чувств героев его произведений, перестало находить в нём отклик, не вызывало резонансных, ответных колебаний в его душе. В огне творческого горения, поддерживаемого его огромным талантом, как-то незаметно превратилась в пепел потребность писать. Он больше не хотел заниматься творчеством, а без этой важнейшей компоненты его бытия жизнь становилась для него неинтересной и необязательной. Он вспомнил слова Луция Сенеки-младшего о том, что хорошо умереть означает избежать опасности плохо жить.

И понял, что надо делать. Однако его физический уход не означал его исчезновение из интеллектуальной жизни многочисленных поклонников его творчества. Р.Гари оставил после себя богатое литературное наследие, представляющее собой большой мир, населённый самыми разными людьми, мир сильных чувств, философских обобщений, мир, в котором, как на экране кино, высвечены сложные межчеловеческие связи, показана глубинная суть и движущие силы жизни. Его работы всегда находили живой отклик в читательских сердцах, так что неудивительно, что уже при жизни его книги издавались огромными тиражами как во Франции, так и за рубежом, причём наибольшей популярностью он пользовался в США. Безусловно, творчество этого писателя - одно из самых ярких явлений французской словесности последних десятилетий. В марте 1998 года в специальном выпуске журнала «Французские новости», посвященном литературе, Р. Гари называется в ряду писателей, которые входят в обязательный читательский набор современного интеллигента. Между тем, лишь сравнительно недавно его имя стало известно русскоговорящим читателям, да и за рубежом по-настоящему серьёзно стали изучать литературное наследие писателя лишь после его смерти. Российский журнал «Иностранная литература», рассказывая о Гари, сравнительно недавно отмечал на своих страницах: «Открытый для русской читающей публики нашим журналом, который сначала опубликовал (в Библиотеке «ИЛ», 1988) «Жизнь впереди», книгу, изданную под псевдонимом Эмиль Ажар, а затем напечатал «Обещание на рассвете» (1993, № 2), Ромен Гари вот уже десяток лет остаётся одним из самых популярных в России западных писателей, и каждую его новую публикацию ждут, предвкушая литературное событие. А восприятие его произведений аудиторией на редкость разнообразно. Тут и неумеренный восторг, и скепсис, и чувство разочарования, и уверенность, что этот писатель еще по-настоящему не прочитан, не оценён». И этот читательский интерес и внимание к его творчеству вполне понятны, ибо каждый роман Р.Гари был посвящён наиболее острым проблемам современности. По его собственным словам, все его книги «были насыщены нашим веком до бешенства». Но не только это сделало его книги столь популярными. Есть в них ещё одна причина магнетизма, а именно та, что все они очень человечны и наполнены чувством гуманизма. «Во мне проснулась - напишет он впоследствии - жажда справедливости к человеку, каким бы жалким и преступным он ни был, которая, наконец-то, толкнула меня к истокам моих будущих книг, и если правда, что это стремление болезненно родилось из моей сыновней любви, то всё моё существо понемногу подчинялось ему». Добавьте к этому блестящее мастерство рассказчика - и вы получите объяснение успеха такого яркого явления, которое известно нам под именем Ромен Гари.

Этот блистательный, - а в некоторых своих произведениях даже великий - писатель и разносторонний человек остался в своих романах, прославляющих доброту, человеколюбие, искреннее сопереживание и сочувствие, честь и мужество. И потому читатели в разных странах верны его книгам и признательны ему за них.