Он сидел в освобождённом для него кабинете этой вполне приличной французской больницы и думал:

>>>> - Ну вот, кажется каникулы, которыми казалась эта работа в Бангкоке закончились. Начинается та самая жара, о которой мечтает и которой боится любой вменяемый эпидемиолог.

>>>> Его задвинули сюда, чтобы спасти от судебных исков, сам виноват, Дон Кихот хренов. Все же говорили, что бороться с фармацевтическими монстрами, все равно, что писать против урагана. Когда они открыли по нему огонь из всех пушек, его начальник рассудил, что здесь в представительстве ВОЗ на краю земли будет и спокойно, и безопасно, и руки коротки у Запада, чтобы добраться до него на Востоке. Так и было, по сравнению с Камбоджей или Эфиопией здесь рай: кондиционеры, чистые палаты, солнце такое похожее на его родное – Итальянское.

>>>> Все так и было, пока его срочно не вызвали в Ханой, там умирал американский бизнесмен, симптомы похожи на грипп, но после его скоропостижной смерти заболели резко ещё восемь: пациенты и персонал, у главного врача возникли подозрения, что это не грипп. Когда Карло приехал, американец уже был в морге – здоровый и молодой мужик сгорел за шесть дней. Что-то было странное в этой смерти, и не дождавшись согласия родных, он потребовал вскрытия.

>>>> Картина была чудовищной, лёгкие в кашу, сосуды забиты тромбами разных размеров, сердце, почки и печень тоже. Обычный микроскоп не помогал, а электронного в клинике не было. Американец приехал из Китая, Китай спрашивать бесполезно, там будут молчать даже под пытками, но последнее время у них повысилась смертность от пневмонии. Пазлы начали складываться в окончательную и невесёлую картину.

>>>> Он спешно связался с боссом. Разговор был долгим и неприятным, ВОЗ не хотела ссорится с Китаем, где скорее всего и был очаг заражения, но то, что закрывать нужно Китай, Гонконг и Вьетнам, нужно объявлять эпидемию сразу четвёртой, самой жёсткой категории, у Карло сомнений не было. Когда один заражает восемь, это серьёзно.

>>>> Его профессор часто говорил, что эпидемиолог должен быть сам себе рентгеном. Эпидемии - это всегда полевые, военные условия, когда вся лаборатория в чемодане на коленях, а враг невидим. Потому врач должен нюхом чуять, что попалось ему на пути. «Диагностика – это все, берегите носы и лёгкие – это ваши самые главные инструменты» - и беспощадно ставил двойки курильщикам.

>>>> Вот почему в раскалённую трубку телефона он грязно ругался на трёх языках, убеждая головную контору надавить на Китай. Он блефовал, он запугивал и уговаривал, пока там не сдались. «Хорошо,- сказал начальник, -мы начнём давить уже завтра - но если твои страхи не подтвердятся, - я сам сдам тебя китайцам на опыты»

>>>> Карло знал, что закрыть сразу несколько стран на основании только его собственной интуиции – это в случае провала конец карьеры, его после этого даже младшим лаборантом в лепрозорий не возьмут, где ни будь в Монголии осядет на всю оставшуюся жизнь, но ждать результатов анализов ещё неделю, а закрывать нужно было уже вчера.

>>>> Отправив в центральную лабораторию образцы тканей, Карло пошёл искать главного врача этой французской больницы, француз тоже время зря не терял, в больнице уже развешивали пластиковые шторы, создавая коридоры очистки, выдавали костюмы спец защиты, маски щитки. Эта миссионерская больница была, судя по всему, готова к любым нештатным ситуациям. Повезло с коллегами, подумал Карло. Их кабинета главного он связался с министром здравоохранения Вьетнама и попросил вызвать санитарный батальон. К счастью, сезон вспышек малярии ещё не начался, и солдаты были без дела. Министр на том конце провода долго молчал, услышав о неизвестной инфекции, потом спросил тихо:

>>>> - Китай?

>>>> -Судя по всему да.

>>>> - Да, у них что-то происходит, - к утру у вас будут солдаты.

>>>> «Вот ведь политики хреновы – наверняка уже разведка доложила, но молчали, пока у самих не загорелось – за спиной стоял бледный от злости француз, он все слышал. Молча достал бутылку коньяка, молча налил в больничные стаканы коньяка себе и Карло, выпили тоже молча. В следующие два дня это была единственная еда, которую удалось положить в рот.

>>>> Вызывались из отпусков добровольцы, потому что часть персонала уже лежала за пластиком, часть отказывалась заходить на заражённую территорию, часть местных просто не вышла на работу. К утру больницу окружили армейские кордоны, никого не впуская и никого не выпуская. Военные ездили по адресам тех, кто ушёл из больницы накануне и мог унести с собой заразу, кого то привозили уже на носилках. Во дворе ставили палатки для персонала с походными койками для тех, кому с работы было уже не уйти, отдельную кухню и вагончики для дезинфекции. За второй линией кордона собирались зеваки и родные. Француз и итальянец, казалось, соревновались, кто дольше продержится на ногах, они сами в отсутствии санитаров вывозили трупы, обрабатывали палаты хлоркой, сами входили в палаты к заражённым, пытались помочь, облегчить страдания, и интубировали, интубировали, интубировали. По больнице стелился горчичный запах концентрированного озона, отсекавшего мир больных от мира умирающих.

>>>> Эпидемиолог привыкает к запахам: карболка, хлор, озон – запахи беды, запахи войны на поражение, а кто победит - неизвестно, как быстро из охотника врач сам становится добычей, зависит от случая и удачи. Маска от запахов не спасает, но входить в палату к умирающему в противовирусном респираторе – это пугать его, уже испуганного до смерти. Карло помнил, как в Эфиопии крестьяне, уложенные в полевой госпиталь с Эболой, плевали в них, чтобы заразить, так высока была ненависть их умирающих к тем, кто должен был их лечить, но ничем помочь не мог.

>>>> Карло понимал, как сеет панику среди персонала смерть коллег, которые работали бок о бок, а потом слегли и ушли так быстро, словно сбежали из этой жизни, потому он не уезжал, бомбардируя головной офис все новыми требованиями об остановки перелётов, закрытии стран, ввода войск в зоны поражения, так как Китай все таки признал, что у них уже месяц вспышки неизвестной инфекции в разных районах, и ВОЗ уже реагировала без колебаний, а сам обучал оставшийся персонал, как правильно носить маску, как подходить к заразному больному, как защитить себя, ухаживая за ним. Все, кто работал в красной зоне, кто оставался на ногах, стали кастой неприкасаемых, от них шарахались даже солдаты, не смотря на защитную одежду. Симпатичные молодые француженки медсестры, ещё недавно щеголявшие в коротеньких белых халатах и высоких накрахмаленных чепцах, растворились за пластиком щитков, в которых отражались бесконечно уставшие бессонные, расширенные от ужаса глаза.

>>>> И так три недели, пока вспышка не пошла на убыль.

>>>> Когда вспышку удалось взять под контроль и больше заражённых не поступало, Карло наконец засел за доклад, который уже ждали в Бангкоке. Кое-что прислали коллеги, кое-что они сами пытались исследовать. Обложившись справочниками и своими дневниками, он должен был сделать все быстро, очень быстро.

>>>> В спец самолёте, который вёз его в Бангкок ему стало плохо, подскочила температура, он все понял и протянутую руку коллеги, встречавшего его в аэропорту пожимать не стал а сразу попросил вызвать скорую. И опять пластик вместо стен, запах карболки, костюм защиты, который он уже требовал не снимать с себя, чтобы не заражать других, и последние распоряжения по телефону, сводя количество людей, входящих в этот пластиковый мир до минимума. И шелест кислорода поступающего за щиток. И глаза друзей, едва различимые за тройным слоем пластика.

>>>> Когда в иллюминаторе щитка он различил глаза жены, то все понял. До этих глаз ещё была надежда, крошечная надежда, что выкарабкается, ведь сам видел, как тяжелели на глазах, казалось бы лёгкие больные, но были и те счастливчики, что из самой тяжёлой формы всплывали наверх и не могли надышаться. Но если Джулиана прилетела из Италии, дело – дрянь. Они долго молчали глядя друг на друга, говорить было бессмысленно. Она была с ним в Камбодже, она видела, как хоронили тех, кто умер от инфекции – прямо в защитных костюмах, в общей могиле, заливая тела бетоном. Ему ещё повезло, редко врачи его профессии уходят от старости, в своих собственных постелях, чаще на госпитальных койках, ещё чаще в полевых палатках. Что постелил, в том и уйдёшь.

>>>> По его просьбе позвали священника. На последней исповеди он сожалел, что не смог вовремя остановить, что уже столько людей погибло и ещё погибнут, и что, как врач он потерпел фиаско. Он завещал кусок своего лёгкого, поражённого вирусом оставить для опытов, чтобы исследовать, создать вакцину и найти лекарство.

>>>> 29 марта 2003 года Карло Урбани, эпидемиолог, профессор, нобелевский лауреат, представитель ВОЗ, закрывший восток и остановивший первую в мире эпидемию коронавируса, с которой удалось справится за 180 дней умер после 18 дней интенсивной терапии. Ему казалось, что если больше 8 тысяч в ту эпидемию заболели и 774 умерли, это не его заслуга, а его провал.

>>>> Он не знал, что через 14 лет Китай при поддержке ВОЗ закроет исследования по производству вакцины против корона вируса, так и не добившись результатов, а ещё через три года в Китае вспыхнет новая эпидемия, которую все так же будут скрывать китайские власти. Что его китайских коллег, честно предупредивших ВОЗ о новой вспышке очень опасного заболевания, не похожего как на грипп, так и на пневмонию главный чиновник ВОЗ подло сдаст китайским властям и они бесследно исчезнут в подвалах китайской лубянки. Что сам главный будет делать все, чтобы скрыть наступающий на мир вирус. Что в Китае армия уже будет ставить карантинные заслоны, а самолёты из инфицированных городов все ещё будут летать, увозя испуганных китайцев подальше по всему миру и со смертельным багажом в их лёгких. Он не знал, что мир заполыхает пандемией, и уже тысячи и сотни тысяч будут погибать на вентиляторах и без них, в одиночестве, с последним желанием не остаться невостребованным трупом с номерком на большом пальце. Он не знал, что вирус будут использовать в своих целях политики, сознательно увеличивая количество заболевших, что так бывает, когда в одних врачах побеждает чиновник и политик, тысячи других врачей становятся смертниками.

>>>> Он подарил миру 16 лет безтревожной жизни и шанс создать защиту от смертельного вируса, но о шансах вспомнили, как всегда, слишком поздно.

>>>> А что бы было, не умри он тогда в марте 2003? Быстрая карьера и карт бланш стать героем, получить вторую Нобелевскую премию? Возглавить ВОЗ, найти деньги на вакцину от САРС-1, которая бы точно ещё на взлёте остановила бы САРС -2? Вовремя распознать ложь китайских чиновников? И снова закрыть Восток, пока зараза не расползлась по всему миру? Так жаль, так искренне жаль.

vjzfarnjhbz3 и Альберт Шамес. — Факты вне очереди! (wordpress.com)

Блокнот Альберта Шамеса