И, выражая, разумеется, только своё личное мнение, я считаю, что мы, читатели, цитируя слова из эпиграфа к роману, должны указывать на авторство Роберта Эберхардта, уважая тем самым авторскую волю Бруно Ясенского. 

                        Признаюсь, никогда ранее не занимался литературными исследованиями, хотя с интересом их читал. До сих пор в памяти осталось блестящее исследование Ираклия  Андронникова  «Загадка  Н.Ф.И.», посвященное творчеству раннего  Лермонтова, а ведь минуло с той поры добрых полсотни лет.

        А собираюсь писать я о Бруно Ясенском, 120-я  годовщина со дня его рождения  которого, к сожалению, прошла совершенно  не замеченной,  поэтому  необходимо сказать хотя бы несколько слов о его биографии: он этого, безусловно, заслуживает,

     Итак, родился Виктор Яковлевич Зисман  -  это его настоящая фамилия - 1го июля 1901 года в семье известного еврейского врача Якуба Зисмана в местечке  Клементув Сандомирского уезда на территории Царства Польского, входящего в то время в состав  Российской империи, нынче республика Польша.    

     С ранних лет приобщился к литературной деятельности и революционному движению: в 1918 году были опубликованы его первые стихи, а в 1923 году за участие в Краковском восстании был выслан во Францию, где вступил в члены ФКП. Из Франции за написание книги «Я жгу Париж» (кроме этого романа-памфлета в то время  им был написан ещё ряд произведений)  Бруно Ясенский – именно такой литературный псевдоним он для себя  выбрал -  был опять-таки выслан, и , наконец, в  в мае  1929 года он попал в Советский   Союз.      К этому  времени Ясенский уже приобрёл прочную репутацию прогрессивного писателя, придерживающегося  коммунистической идеологии, и поэтому газета « Правда» в день его приезда в Москву писала: «Приветствуем Бруно Ясенского - несгибаемого борца на фронте пролетарской культуры…»

        Не оставила писателя без своего  внимания и западная печать. Так,  польская газета «Речь Посполитая» сообщила: «В Москву прибыл высланный из Франции за антигосударственную деятельность, варшавский еврей Бруно Ясенский. Писатель – диверсант был восторженно принят в советских литературных кругах…»                                                                                                                                           .        И, действительно, на прием в СССР писатель пожаловаться не мог:  его назначили главным редактором журнала « Интернациональная литература» (предтеча «Иностранки»), он вступил в ВКП(б), стал членом правления Союза советских писателей,  был избран в состав Верховного Совета Таджикистана.   Параллельно продолжалась его литературная деятельность: пьесы, романы, очерки. В нашу задачу не входит исследование всей литературной  деятельности писателя, поэтому  я  даже  не останавливаюсь на этом вопросе.     В 1935-1937 годах  Ясенский пишет наиболее известный свой роман «Заговор равнодушных», но произведение осталось незавершённым: рукопись обрывается окончанием первой части романа.    Почему?  

        Читатель, разумеется, знает, что именно эти годы в Советском Союзе вошли в историю как «годы большого террора».( для подтверждения такая  статистика:  если за период  1921 -  1953 г.г. за «враждебную»  деятельность было расстреляно  786 тыс. человек, то  на 1937 – 1938 годы пришлось  682 тыс.)   Чаша сия не обошла стороной  и писателя: участие во внутрипартийной борьбе и знакомство с попавшим в опалу Всеволодом  Мейерхольдом не прошли даром для него. В мае 1937  года в газете «Правда» он был обвинен в отклонении от партийной линии в литературе, в троцкизме и в «польском деле»:  в СССР искали шпионов иностранных разведок.   Искали, надо сказать, весьма успешно ( как в песне тех лет: «Кто ищет, тот всегда найдет!»),  настолько  «успешно», что  не успевали придумывать названия «разоблаченным» шпионским организациям. Так, в августе 1936 года прошёл процесс по делу  « Антисоветского объединенного троцкистско - зиновьевского центра» (Зиновьев, Каменев), в январе 1937 года – по делу  уже  «Параллельного антисоветского объединенного троцкистско – зиновьевского центра» ( Радек, Пятаков) – фантазии не хватало для оформления  оригинальных  названий  судебных дел, все шло под копирку,   а в феврале – марте 1938 года прошёл процесс по делу « Правотроцкистского объединенногр блока » ( Бухарин, Рыков).  В эти жернова попал и Бруно Ясенский:  он был исключён из партии  и из Союза писателей.      

        В июле 1937 года писатель был арестован, на допросе он «признался» в участии   в «польском националистическом заговоре»,  но никого из находящихся на свободе не оговорил. На  суде  писатель отказался от своих показаний, но это ничего не изменило: он был осужден и 17.09.38 расстрелян.  Посмертно был реабилитирован  24 декабря 1955 года.     Роман был опубликован  только в 1956 году в журнале  «Новый мир» ( № 5-7) благодаря жене писателя  Анне Абрамовне   Берзинь  ( 1897-1961г.г.), которая перед своим арестом как жены «врага народа» и осужденной на 8 лет лагерей, успела передать рукопись романа своей матери.

       Как уже было заявлено выше, наше исследование  посвящено только анализу романа «Заговор равнодушных»: об остальных произведениях  писателя мы даже не упоминаем.  Более того, как яствует из заголовка статьи, нам предстоит выяснить также  феномен эпиграфа к роману. Вот он:

      Не бойся  врагов – в худшем случае они   могут тебя убить, не бойся  друзей – в худшем  случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных – они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существуют на земле предательство и убийство.       Роберт Эберхардт   «Царь  Питекантроп   Последний»  .         

  Несколько слов об эпиграфах  вообще. Главная роль эпиграфа к произведению – навести читателя на основную  мысль, задать лейтмотив  написанного. Он нужен для выделения главной сюжетной линии и для подчеркивания основного настроения и духа произведения в целом.  В качестве эпиграфа может быть использована   цитата из другого произведения, реплика из разговора, строка из газеты  или  из любого текстового пространства.

     Но вот что интересно: не существует в литературе  такого произведения как «Царь Питекантроп…..» да и автора Роберта Эберхардта тоже никто не знает, а есть расхожее мнение, что  слова эпиграфа принадлежат самому Бруно Ясенскому. Очевидно, в данном случае мы имеем дело  с автоэпиграфом. И здесь необходимо разобраться более обстоятельно.

    Итак, обычно автор прибегает к автоэпиграфу, когда есть необходимость в диалоге с самим собою, в самополемике: задается правило постепенного выведения истины, которой автор готов поделиться с читателем, т.е. не просто высказанная им  мысль априори, а преподнесенная в виде требующей  доказательства теоремы.      На мой взгляд, очень точно высказался по этому поводу академик Климент Аркадьевич Тимирязев в статье «Наука и демократия», написанной в 1920 году, сто лет назад:

     «Ряд  автоэпиграфов  служит ручательством, что эта  точка зрения  не  является  услужливой  данью  настроениям  минуты, а представляется  выражением  мысли  автора  в течение  более  чем  половины  его  долгой  сознательной  жизни ».    

Конечно, академик писал о себе, но  цитата   эта как нельзя точно характеризует и мировоззрение   Бруно Ясенского.  Попытаемся  доказать это на примере романа   «Заговор  равнодушных.   Как известно, роман остался незавершенным. В первой его части   четко прослеживаются две сюжетные линии:  середина 30х годов , жизнь рабочего коллектива большого завода в российской глубинке,  с  его местными проблемами и фанатизмом преданности заводских активистов  коммунистической идее, и показ жизни разных социальных слоёв западноевропейского общества в это же время, т.е . приход к власти нацистов в Германии и борьба рабочего класса  во Франции за создание  Народного фронта.

     Итак, первая сюжетная линия романа.     Описывая  биографию     Ясенского, мы уже  охарактеризовали  внутриполитическую  обстановку в стране   во второй половине 30-х годов, чтобы  показать события, на фоне  которых    был репрессирован писатель.                 Действие  же  романа начинается  31 декабря 1934 года. Для лучшего понимания происходящего на страницах книги, также   есть необходимость освежить в памяти обстановку того времени, чтобы, кроме всего, уяснить личное отношение автора романа к своим литературным героям. Это очень важно, т.к. описывал он не

« преданья старины глубокой», а своих современников, что требует определенной корректности  и, я бы сказал, осторожности.        О том, что в январе  1934 года состоялся 17-й съезд ВКПб, «съезд  победителей», а 1 декабря, всего за месяц до начала  описываемых  событий в романе,  был убит С.М. Киров, что послужило  поводом для развязывания  нового  витка массовых репрессий, в романе    не             сказано ни слова, хотя довольно подробно освещается жизнь  парт- организаций  завода, района и края. А масштаб репрессий в стране просто зашкаливал: только из делегатов  «съезда победителей» было репрессировано  свыше  55% и  70% членов  и  кандидатов  в члены вновь избранного ЦК  партии.

     Расширим немного рамки  описываемых событий. В  результате внутрипартийной  борьбы в 20-е годы во главе партии стал И.В.Ста- лин:  фактически он обезглавил политическое руководство , поэтому резко снизились  интеллектуальный  уровень  и политическая  культура руководителей партии и страны.  Сталин и его  «ближний круг» формировали  «казарменную»  модель социализма, взяв на вооружение  административно – командный стиль руководства и трескучую демагогию.                                                                       По  стране  прокатилась  серия судебных процессов  над специалистами  « старого режима»:  Шахтинское дело,  процесс  над  Промпартией,   дело  « Союзного бюро меньшевиков»  и  «Трудовой крестьянской партии» и др. Есть все основания  сейчас считать, что они были сфабрикованы, но в те годы,  современникам,  этого  не было дано знать… Простая защита тех или иных предложений, отличных от партийного курса, приравнивалась к политическим преступлениям. Все это порождало атмосферу всеобщей подозрительности.

    Вообще,  следует заметить, что  30-е годы были  одним из самых противоречивых периодов в российской истории. С одной стороны, это было время надежд и новых свершений, время грандиозных строек пятилеток, растущих городов и удивительного энтузиазма народных масс. Казалось, что самые  фантастические  мечты  могут  стать  реальностью, нужно только трудиться, не жалея сил, и двигаться к заветной цели. Но была и другая сторона жизни в это время: доносы на товарищей по работе, учебе; на соседей,  причем, мотивы  доносов  самые разные – от самых искренних проявлений  «бдительности»  до корыстных:  устранение  конкурентов  по работе  и  желание завладеть жилплощадью и имуществом соседа; аресты, пытки, лагеря и расстрелы.                                      Удивительно,  как  одновременно  могли  совмещаться вера в светлое будущее и гнетущий страх за завтрашний день!  По – моему, это происходило ещё и потому, что в своей  массе  народ  настолько  дорожил  теми возможностями, которые предоставляла  советская власть простому человеку, пусть даже порой только теоретически , в форме декларации, что всерьёз  верил  в   происки  «врагов народа» ( нельзя, конечно, отрицать и роль  весьма  искусной «промывки мозгов »), которые  якобы стремились  возродить старый режим и тем самым лишить его, народ,  уже имеющихся  достижений  и успехов.

     И, разумеется, писать об этом в мемуарах, вспоминая  события далекого прошлого и рассказывать об этом по горячим следам, будучи свидетелем, очевидцем и даже участником происходящего – это не одно и то же: здесь требуется четкая гражданская позиция и незаурядное мужество. Именно эти качества  и  продемонстрировал Бруно Ясенский в первой части своего незавершенного  романа.

    Итак,  в разгар  новогодней вечеринки  заводской  молодёжи приходит известие, что редактор заводской газеты  Юрий  Гаранин, на квартире  которого в этот вечер собрались заводские комсомольцы, на только  что закончившемся заседании бюро  райкома партии (в новогоднюю ночь !), отстранён от работы и исключен из членов ВКПб   за «троцкизм и потерю бдительности», выразившейся в связях с разоблаченным чуть ли не врагом народа заместителем директора завода по снабжению Грамбергом, который скрыл от парторганизации, что в свое  время при очередных партийных «чистках» получил партвзыскания. И разоблачил его сам директор завода  Релих, получивший эту информацию по своим каналам. В результате заводские комсомольцы покидают эту ставшую вдруг  «плохой» квартиру ( комсомольская совесть, видите ли не позволяет  им  пользоваться  гостеприимством  потенциального  врага  народа!),  несмотря на уговоры жены Гаранина, заводской ударницы  труда комсомолки  Жени Астафьевой: «Но это же и моя квартира!»

      То, что фанатичная вера в ортодоксальные идеи, умело навязываемая партийными демагогами комсомольским  активистам  до добра не приводит,  подтверждает и такой эпизод:  Женя, в надежде получить  достоверную информацию о произошедшем   с её  мужем на заседании бюро райкома, идет на приём к директору завода  Релиху,  и прослушав там целый курс политической демагогии   о необходимости ставить интересы партии выше личных, придя домой, стреляет из пистолета в Гаранина. Результат:  муж получает серьёзное ранение, она же с нервным потрясением попадает в больницу.   Заметим, как бы в скобках , что из  последующих глав романа, посвящённых  уже  событиям в Германии, видно , как совершенно случайно  пересекаются  пути    командированного   в Европу по линии Наркомтяжпрома  этого же   директора завода  Релиха и профессионального  революционера, борца с нацизмом немецкого коммуниста  Эрнста Бейля.                                                                                                                                                                                        Опытный Подпольщик обнаруживает контакт  Релиха с представителем немецкой разведки. Но  Ясенский не закончил  свой роман, поэтому мы можем  только   догадываться, что  Релих   будет со временем, позднее, разоблачен  как немецкий шпион именно Эрнстом  Бейлем, (что,   к сожалению, не удалось сделать ещё в Париже   по нелепой случайности) вынужденным , спасаясь от преследования гестаповских  ищеек эмигрировать в СССР. Повторяю, это наши предположения, но они вытекают из логики жанра. А понадобились эти догадки для того, чтобы подчеркнуть, что вопреки  утверждениям репрессивных органов  об отходе писателя от партийной линии  в литературе,  Ясенский  даже  этим  логически  построенным  нами  фрагментом  как бы доказывал правоту неоднократно  высказываемого  Сталиным и окончательно   сформулированным  им на январском -1937года- пленуме ЦК тезиса о том, что   шпионы  и вредители  проникли  «почти во все наши организации…даже  на ответственные посты» ( Есть  ли лучшее подтверждение лояльности режиму со стороны  писателя! )    Правда, и судьбе  самого Бейля на его  новой родине можно тоже не завидовать: из эмигрировавших из Германии в  СССР  по политическим мотивам  1400 немецких коммунистов  178  были  расстреляны как  иностранные агенты. Нам не дано предугадать , попал  ли  в их число  герой  романа,  но такая версия не исключается.  Скобки закрываются .                                                                                              

       В общем и целом слишком небольшой промежуток времени  в                России  охватывают события , изображенные в романе, чтобы делать далеко идущие выводы. Ясно, что  к  эпиграфу о равнодушных  они никакого   отношения не имеют:  даже   наоборот, здесь впору говорить об ортодоксальных коммунистах, слепо придерживающихся основ  марксистского  учения и фанатиках.

       Первая и единственная часть не оконченного романа Ясенскогосостоит из 7 глав: первые три  главы посвящены событиям в России, остальные описывают жизнь  разных   социальных слоёв   в Германии и Франции.  Именно из событий в Германии  вытекают  истоки  автоэпиграфа  о пагубных для общества  последствий  равнодушия.   Два основных литературных героя –они знали друг друга ещё со школьной скамьи -  уже  упомянутый  коммунист Эрнест Бейль и ученый – антрополог Роберт  Эберхардт, который ещё и талантливый журналист, едко высмеивающий в своих  памфлетах  ученых – расистов, поддерживающих нацистскую пропаганду об арийской  «высшей»  расе господ  и «низшей » расе недочеловеков.

     И вот нацисты у власти. Позже мы постараемся дать объективную картину этого исторического  эпизода  и описать  тайные пружины механизма, приведшие к такому исходу. А пока..дадим  слово писателю,  объясняющему реакцию немецкого обывателя  на события  в   Германии  после поджога рейхстага:

    «Горевать особо не о чём! Эта досужая говорильня, эти  ежемесячные новые выборы всем успели изрядно надоесть.   Германии необходимо правительство сильной руки, которое  положило бы конец партийным раздорам и поставило бы на ноги   хозяйство. Дальше так продолжаться не может! Если это сумеет сделать Гитлер, пусть будет Гитлер!  Он должен сказать всей стране, как в начале войны сказал кайзер: «Я не знаю партий, есть только немцы!»

     Этот своеобразный манифест поддерживали  почти  60% немецкого общества, все, кроме сторонников социал – демократов и коммунистов.  Но надеждам  прекраснодушных не суждено было  сбыться: два новых декрета  «В защиту народа и государства» и  «Против измены германскому народу и преступных происков»  от 28 февраля 1933 года отменили  остатки  Веймарской  конституции. Отныне немецкому народу, о  законопослушании которого ходили легенды,  ( ещё раз позволим себе небольшое отступление: примерно, в те  же   30-е годы И. Сталин, беседуя, кажется, с немецким писателем  Эмилем Людвигом – следует отметить, что именно тогда  Сталин особенно охотно давал интервью западным прогрессивным   деятелям культуры   с целью придания своему режиму «человеческого обличья»,- подчеркивая эту черту – законопослушание -  германского национального характера , вспоминает, что ещё до Первой мировой войны гамбургские социал-демократы опоздали на съезд своей партии, потому что,  приехав  в Берлин, они долго искали на вокзале контролёра, которому , по существовавшему в то время закону, должны были при выходе с вокзала    сдать свои проездные билеты),  впредь настоятельно не рекомендовалось иметь своё мнение!

   « Когда же началась массовая  «охота на ведьм», - продолжает  Ясенский, - эти  «прекраснодушные» благоразумно заперлись в своих квартирах, плотно занавесив окна. Они старались не выглядывать даже  на  лестницу, по которой коричневые преторианцы  волокли  вниз окровавленных марксистов и евреев.»

        Сделаем ещё одно отступление. Поразительно, что  несмотря на то, что роман Ясенского был опубликован только в 1956 году,  совершенно независимо от него  немецкий  философ и поэт,    пастор  Мартин  Нимёллер ( 1892 – 1984 ), будучи узником концлагеря Дахау с  1941 по 1945 годы , в 1946 году  написал   свой   манифест   равнодушных, совпадающий  с  ясеновским,  как две капли воды. Он был опубликован в начале  1955 года в стихотворнойформе:                                                                                                                        

            Когда пришли за коммунистами, я промолчал,   потому что я не был коммунистом.               Когда пришли за социал-демократами ( и далее за профсоюзными лидерами, евреями, католиками – Э.М) , я промолчал, потому что я не был социал – демократом  (и далее  профсоюзным лидером, евреем, католиком  -Э.М).

           Когда же пришли за мною, уже не было никого, кто мог подать голос  в мою защиту.

         Вот они, плоды равнодушия, результаты «заговора равнодушных».

           В числе первых жертв этой нацистской  вакханалии  оказался и Роберт Эберхардт: нацисты не простили ему памфлеты, высмеивающие их расовую  теорию. После первого своего ареста, выйдя из гестаповского застенка на свободу благодаря вмешательству родственников своей невесты Маргарет, он  с  горечью исповедывался  Эрнсту   Бейлю:

   «Я знал, что они глупы, но я не знал, что они звери… Кому нужны мои ископаемые человекоподобные животные, когда  здесь, рядом, по Берлину целые их стада гуляют и охотятся на людей.

О, теперь я напишу книгу.. О поджоге рейхстага, и не только об этом… Она откроет глаза всему миру. Она разрушит, наконец, заговор равнодушных. Я знаю, что мы – вот и я и все те, кто, как и я, чуждался политики, кто пытается ещё сейчас  соблюсти преступный нейтралитет, - повинны в катастрофе, которая постигла Германию. Я так и назову эту книгу « Заговор  равнодушных».  Я докажу им,  что только с  их молчаливого согласия возможно это беспримерное торжество низости, тупоумия и злодейства. Они увидят и ужаснутся».

         Немного оправившись после пыток в гестапо, Роберт и Маргарет, опять-таки с помощью влиятельных родственников, выехали  в Швейцарию, где ученый вплотную занялся писанием  задуманной книги. Впоследствии  Маргарет рассказывала  Эрнсту:

       «Это была необыкновенная книга. Не книга, а скорее страстная  обличительная речь. Сухие факты и документы, озаренные ненавистью и возмущением звучали в этом контексте, как эпиграфы из Дантова  «Ада».  Его ( Роберта) едкий сарказм, его врожденный талант  памфлетиста прозвучали во весь голос»

        И в этом эпизоде мы видим сходство взглядов на борьбу с коричневой чумой у совершенно разных писателей: абсолютно   независимо друг от друга они дают одинаковые ответы.  Вот что пишет Лион Фейхтвангер в романе  «Изгнание» (написан в 1938 – 1939 годах), посвященном жизни в Париже немецких политэмигрантов,  о разной роли писателей и журналистов в деле изобличения  фашизма:  

       «Художник имеет право работать даже тогда, когда он не ставит перед собой конкретной цели, работать для того, чтобы выразить своё   «Я» в искусстве и сделать его достоянием   всех ,и это сообщает его работе смысл; но деятельность журналиста преследует определенные, достижимые цели.»

      Не правда ли, невооруженным глазом тут прослеживается своеобразная перекличка между журналистом и памфлетистом.                Закончив книгу,  Эберхардт  предпринял попытку  опубликовать  свой труд. Ряд издательств предложили свои услуги: ученый выбрал американское , которое обещало публикацию  книги сразу на семи языках. Перед подписанием договора представитель издательства предложил провести обсуждение книги с группой журналистов  в окрестностях   Базеля. Роберт поехал и… не вернулся в назначенный срок: это оказалось ловушкой. Он был похищен  агентами  нацистов,   тайно вывезен в Германию и брошен в концлагерь  Дахау. Позднее  в печати  появилось якобы его  покаянное письмо, что он отдает себя в руки правосудия, осознает свои ошибки и т.д. и т.п.  Затем,  после совершенного над  ним физического насилия, Роберт был  выпущен из Дахау  как отработанный, никому уже не нужный  материал,  но, не будучи в силах перенести  позора, покончил жизнь самоубийством.  Рукопись исчезла, книга, разумеется, так и не увидела свет…   Когда Эрнст Бейль по своим каналам выяснил реальную ситуацию,  он реабилитировал доброе имя ученого на массовом  митинге французских рабочих, посвященном памяти жертв нацистского режима. Вот такая грустная история, к сожалению, не до конца рассказанная  Бруно Ясенским.

      Выше мы обещали к писательскому видению  исторического процесса  Ясенским, что именно помогло нацистам прийти к власти в Германии,   добавить некоторые  реальные  детали этого самого исторического  процесса, пользуясь преимуществом накопленных знаний за прошедшие годы после написания романа.( Повторяю, писатель  был современником  описываемых событий и не мог знать всей подноготной ).

        Начнем немного издалека. Хотя фашисты впервые пришли к власти в Италии  еще в 1922 году, советские  большевики далеко не сразу осознали  угрозу, исходящую от них. Большевики считали,  что фашизм с его идеологией подавления прав и свободы трудящихся явится последней каплей терпения рабочего класса и побудит его к пролетарской революции. Главным же противником в европейских странах  для коммунистов  считалась  социал – демократия. Почему?

      Пришедшие к власти после Первой мировой войны партии с – д  в Германии, Англии, Австрии и др. странах провели ряд реформ в  интересах рабочего класса, завоевав тем самым большую популярность для себя и превратились в серьезных конкурентов  компартий. Для руководства  сторонниками  советских большевиков  за рубежом и координации совместных действий против  их противников   был создан в 1919 году в Москве  3-й Коммунистический  Интернационал – Коминтерн.

        Немецкие  же  нацисты, стремясь  к влиянию на рабочий класс, придавали  своей   идеологии   соответствующий  оттенок:  их партия получила название  Национал – социалистическая  немецкая  рабочая партия. И их старания не пропали даром: из Коминтерна постоянно шли указания в адрес ГКП обрушивать   главный огонь критики на социал – фашистов  -  такой ярлык в  Москве  приклеили  социал – демократам.

       На  6-м  Конгрессе Коминтерна  в  1928году в Москве было заявлено, что  нет принципиальной  разницы между  фашистской диктатурой и либерально – буржуазной  демократией, за которую ратуют социал – демократы. Такая установка Коминтерна роковым образом  повлияла на тактику мирового коммунистического движения накануне прихода Гитлера к власти.

       Дальнейшее развитие  событий подтвердило  ошибочность такой и тактики и стратегии. Так, в апреле 1931 на заседании исполкома Коминтерна председатель КПГ Эрнст Тельман, оценивая результаты сентябрьских -1930г – выборов в рейхстаг, заявил, что полученные нацистами почти 20% голосов, являются  максимумом их успеха, но на выборах в 1932 году  нацисты добились  уже 37% голосов.    Между прочим,  даже  и  тогда союз коммунистов и социал – демократов  мог остановить фашистов, однако  заместители  Тельмана  Нейман  и Реммеле, призывающие к такому союзу, по указке из Москвы были смещены со своих постов и отозваны якобы для работы в Коминтерне, а после прихода Гитлера к власти репрессированы и расстреляны.  А  КПГ   провела совместно с нацистами в том же  1932 году забастовку транспортников в Берлине!

      Финал предвыборной стратегии Коминтерна, действующего по указке Сталина известен: 30-го января 1933 года в полном соответствии с действующей конституцией Веймарской республики Гитлер был объявлен рейхсканцлером, т. е. главой исполнительной власти.. .   Думаю,  стоит не надолго  вернуться  к основной, литературной  теме.  Ведь целью  Ясенского  было показать разрушающее действие аполитичности на общество и выразить надежду на то что:                                                     

       «Фашистская язва исчезнет с лица земли в тот день, когда будет разбит заговор равнодушных, когда тысячи людей перестанут оказывать поддержку палачам  одним фактом своего нейтралитета».     

        Но историческая действительность оказалась намного сложнее. Придя к власти и всячески разыгрывая карту реваншизма, демонстрируя намерение аннулировать условия позорного для  Германии  Версальского договора, нацисты занялись милитаризацией экономики и созданием миллионной армии, что резко сократило безработицу в стране. Это обстоятельство , а также беспощадное уничтожение своих политических противников значительно  уменьшило социальную базу протеста, несмотря на то, что свыше  60%  населения   Германии, как уже отмечалось выше,   никогда не голосовало за нацистскую партию на выборах.      И нужно сказать, что нацисты преуспели в своих действиях: за 12 лет существования своего режима они превратили одну из самых культурных и образованных наций Европы в общество расистов и врагов человеческой цивилизации, в общество убийц мирных жителей и беспринципных мародеров. Гитлеровский режим сумел, сочетая  идеологию Макиавелли и жестокую диктатуру, через посеянный им страх, внушить любовь к своему лидеру в широких народных массах, что, несомненно, сказалось  и  на живучести  нацистского  режима.

        Даже в 1944 году, когда военное  поражение  Германии стало очевидным;  когда на Восточном фронте были перемолоты лучшие  кадровые дивизии вермахта, а Красная Армия завершила изгнание врага с территории СССР и вступила в порабощенную фашистами Европу, неся ей освобождение; когда  союзники по антигитлеровской коалиции уже высадились в Нормандии, и тысячные армады тяжёлых бомбардировщиков англо – саксов  еженощно  уничтожали целые города и промышленные узлы Германии; даже тогда военная промышленность  этой  страны достигла максимума за всё время войны  объёма выпускаемой военной техники и боеприпасов. Понятно, что своими силами немецкий народ ликвидировать «фашистскую язву»  даже ценою разрушения « заговора  равнодушных», на что рассчитывали литературные герои Ясенского,  был не в состоянии. Только военное поражение фашизма освободило Германию от коричневой чумы!

      От исторической темы возвращаемся к литературной, к заявленной в начале нашего повествования цели: в чем же состоит загадка эпиграфа к роману «Заговор равнодушных»?

      Как уже отмечалось выше, писателя Роберта Эберхардта   и его произведения «Царь  Питекантроп  Последний» не существует в природе. Это плод творчества самого Бруно Ясенского. С этим тоже всё вроде бы ясно. Но чем же руководствовался писатель, идя на столь необычный шаг и на чьё авторство  вынесенных в эпиграф к роману слов мы, читатели, должны ссылаться?

      Как  известно, автоэпиграф – это придуманный   эпиграф,  как будто из другого произведения, но на самом деле написанный специально для этого   случая, это эпиграф за авторством литературного героя.  Но из проведенного анализа романа видно, что в самом романе нет дословно той фразы, которая фигурирует в эпиграфе: там речь идёт о том, что безобразие на земле творится с молчаливого согласия равнодушных, аполитичных людей, а в эпиграфе эта мысль приобретает более чеканную,  более афористичную формулировку – тут уже утверждается, что равнодушные люди опаснее  не только тех друзей,  которые предают, но и врагов, которые убивают. Это более глубокая мысль, и не зря она  стала  воистину  крылатой фразой, которая  зажила своей собственной,  обособленной от романа жизнью, но я бы даже добавил, что она  не  только  совершила триумфальное шествие в сознании  огромной  части  общества, но и заслужила право на бессмертие, подобно шекспировской драматургии, не оставляющей человечество равнодушным уже около пяти веков

      И, в заключение, выражая, разумеется, только своё личное мнение, я считаю, что мы, цитируя слова из эпиграфа  к роману, должны ссылаться на авторство Роберта Эберхардта по нескольким  причинам:

       Во – первых, не будучи вынесенной на столь видное место, эта мысль не приобрела  бы свою афористичность, да и просто  могла  затеряться на страницах романа.                                Во –вторых, мы должны считаться с волей автора, с его желанием считать автором эпиграфа именно этого литературного героя.         

   В – третьих, автор, приписывая эти слова не существующему произведению, как бы выполнил посмертную волю своего литературного героя, который мечтал о том, что издание  его  книги «откроет глаза все миру  и разрушит, наконец, заговор равнодушных».

                                             Эдуард Малинский, г.Мигдаль  а Эмек