Примерно в году 2008-ом профессор Гданьского университета Бузе по просьбе министерства гражданской авиации и военно воздушной академии Польши  пригласил меня в Варшаву. Я должен был прочитать несколько лекций по обеспечению безопасности полётов самолётов в зонах миграции перелётных птиц. В то время мы в Израиле разработали соответствующую технологию на базе советского радиолокатора МРЛ-5. Технология по оценкам военной авиации Израиля  позволила ей обеспечить всего за десять лет эксплуатации за счёт снижения расходов на ремонт самолётов после столкновения с птицами экономическую эффективность более миллиарда долларов.

Вот однажды знакомя меня с Варшавой проф. Бузе обратил моё внимание на огромное еврейское кладбище. При этом он объяснил, что немцы во время оккупации города его не разрушали. Я заметил, что по линии моей мамы прабабушка, бабушка, прадедушка и дедушка родом из Варшавы. Примерно в екатерининские времена они бежали от антисемитизма в Одессу. Кстати, и по линии отца его родители бежали на херсонщину от антисемитизма из города Белосток, который в те годы был то Белорусским, то Польским.  

Бузе спросил у меня фамилии и имена моих бабушек и дедушек и на этом наш разговор по этой теме завершился.  

Какое было моё удивление когда через месяц после возвращения из Варшавы в Иерусалим я получил от Бузе письмо.

В нём указывались адреса проживания и места работы в Варшаве моих бабушки и дедушки, которым в то екатерининское время было всего по 18 лет. В письме указывалось, что теперь я имею право на польское гражданство.

Тем не менее, в те годы они переселились в Одессу. Я знаю, что ещё в дореволюционное время у прабабушки была хорошая квартира на улице Суворова, а у бабушки на втором этаже двух или трёх этажного дома своя трёх комнатная квартира со всеми удобствами на ул. Кирова 76. У дедушки было мануфактурное предприятие. В семье было четверо детей.

Пришла в Одессу Советская власть, которая забрала у семьи предприятие и две комнаты из трёх вместе со всеми удобствами.

По рассказам мамы дедушка умер, а бабушка работала в порту на мойке рыбы и таким образом дала высшее образование сыну Яше, зубопротезное образование дочери Бете, техническое – моей маме и старшей дочери Циле.

В советское время правду об этих событиях говорить было нельзя. Все мы должны были быть из рабочих и крестьян и без родственников за границей.

Итак, моя мама родилась в Одессе, выросла, до 1938 года работала на фабрике, выпускавшей халву. Мой отец в этом году завершил учёбу в Одесском военном училище, в этом же году они в Одессе поженились и уехали по направлению армии служить  на далёкий остров Сахалин. Там я в 1941 году за 11 дней до начала войны родился. А далее, эвакуация военных гарнизонов в Сибирь. Победу мы встретили в Сибири и немедленно, оставив папу на фронте с японцами,  уехали в Одессу к бабушке. Там, в Одессе, нам предстояла встреча и первое знакомство с бабушкой, маминым братом Яшей и сёстрами Цилей и Бетей. Ничего этого не произошло.

Одесса. Середина 1945 года. Мама, её сестра, я (около 4-ёх лет), Вова (1,5 года) и сестра в животе стоим возле дверей маминой квартиры на улице Кирова (ныне ул. Базарная) 75, кв. 46 (раньше до советской власти и ныне Базарная 75). Дверь приоткрылась что - то маме грубо сказали и дверь закрылась. Вышли во двор. Подошли какие - то люди (довоенные соседи). Рассказали как в этом дворе на их глазах от рук немцев и дворника погибла бабушка, мамина старшая сестра и её двое маленьких детей. Я спросил тогда маму: "Почему убили бабушку?". Она сказала:"Потому, что она еврейка". Слово еврейка было мне не знакомо и я его сразу же забыл.

В Одессе немцам бабушку, мамину старшую беременную сестру и двух её детей выдала дворник этого двора (советская гражданка, украинка). В Одессе в те времена и ещё многие годы были дворники. Они не только занимались уборкой своего двора, но и по заданию органов следили за своими жителями. Перед войной эта дворник нередко приходила в гости к чрезвычайно доброй и гостеприимной бабушке, пила чай, угощалась, считалась почти подругой. Когда немцы должны были войти в Одессу евреи её покидали. Мамина младшая сестра по требованию родственников мужа (муж уже был мобилизован на фронт) была вынуждена попытаться выехать из города в последние дни перед немецкой оккупацией Одессы. С тяжёлым сердцем, дотянув до последних дней возможного бегства из города, она была вынуждена оставить свою маму и беременную старшую сестру в Одессе под заверение "советского" дворника, довоенной "доброжелательницы" семьи.

Она по состоянию здоровья и старшая сестра мамы, будучи беременная, с малыми детишками не смогли бы бежать. Была надежда на заверения дворника, что она спрячет и защитит.

На катере, в последние дни до прихода немцев в Одессу бежала мамина младшая сестра Бетя. Катер немцы разбомбили недалеко от берега. Вплавь она добралась до берега. Затем на подводах и пешком под бомбёжками, на грани жизни и смерти добралась до Николаева. Опять попала под бомбёжки на Варваровском мосту через реку Буг в Николаеве. Большинство беженцев на этом мосту погибли. Тётя осталась жить и бежала дальше до Киргизии.

Там она всю войну работала по приобретённой до войны специальности. Она лечила киргизам и беженцам зубы. Как только советские войска освободили Одессу, она ринулась домой. Какими установленными всевышним дорогами я не знаю, но без телефонов она нашла нас по дороге в Одессу в Аккермане. Бабушка со старшей маминой сестрой Цилей беременной и двумя маленькими детьми бежать из Одессы не смогли. Ну куда могут бежать пожилая женщина с её беременной дочерью и двумя маленькими детьми!!!

 На фото вверху мамина сестра Циля, ниже слева направо одна из дочерей Цили, муж Цили, бабушка, Циля, вторая дочь Цили и мама.

 К сожалению фото плохо сохранилось. Однако, это всё, что осталось для памяти. Фотографии деда (маминого папы) у нас нет. По рассказам соседей эта дворник в первый же день прихода немцев привела их к бабушке. Вместе с немцами она, "советская" гражданка, выгнала их из дома, не дав детям даже обувь. Тут во дворе своего дома Циля от такого стресса разродилась и погибла от кровотечения. Бабушка, глядя на это, тут же тоже погибла. Судьба детей неизвестна. Мама и её сестра тётя Бетя сильно плачут. Мы уходим. Домой нас не пустили. Туда вселился какой - то сотрудник обл. исполкома. Иногда меня спрашивают: "Почему я пишу немец, если в Одессу вошли румыны". Отвечаю: "Дворник привела именно немца. Они тоже были в Одессе". Вспомните фильм "Жажда".

В тот момент судьба родного брата мамы была ещё неизвестна. Только позже жена брата мамы (звали её Аня, коренная одесситка, по мужу Альт) получила информацию о судьбе своего мужа. У неё остался сын Лёня. Он вырос, закончил Московский институт им. Менделеева, стал специалистом химиком, защитил диссертацию, работал в Новосибирске. Когда я после школы приехал в Одессу, Лёня был там на студенческих каникулах. Он вместе со всеми переживал за процесс моего поступления в институт и помогал мне разбираться в задачах повышенной сложности. Его мама предложила моей маме купить зимнее пальто, из которого он к тому времени вырос, а я лишь дорос до этого размера. Пальто было очень симпатичное с серым каракулевым воротником. Мне тогда казалось, что мужчины такие пальто не носят. Каракулевый воротник и настоящий мужчина?!!! Таково было мышление мальчишки того времени из военного городка города Владимира Волынского. Однако, что можно было сделать. Мама его купила. К сожалению мой двоюродный брат Лёня умер в относительно молодом возрасте. Видимо его отец, мой дядя, решил пораньше его "забрать" к себе. А судьба дяди сложилась так. Подо Львовом в ополчении погиб он от украинских националистических банд, которые были сформированы ещё до входа немцев в этот город. Таково было сообщение, которое тётя Аня уже после окончания войны получила от соответствующей организации Советской Армии.

С началом войны мамин брат Яша по фамилии Альт оказался во Львове на конференции. Он имел два высших образования инженер геолог и горный инженер. Специалисты этих профессий имели бронь. Их на фронт не брали. Они были нужны для обеспечения военной промышленности Страны сырьём. Тем не менее, сложились непредвиденные обстоятельства. Вместе с другими товарищами, будучи на конференции или специальном инструктивном совещании, они организовали ополчение. Однако, всё ополчение ещё до прихода немцев во Львов попало в засаду профашистской националистической банды, и все ополченцы погибли. Они не имели соответствующей военной подготовки нужного вооружения и воевать, тем более с теми кто ещё вчера были "советскими" людьми, не умели. О судьбе прабабушки, проживавшей на ул. Буденного в Одессе я ничего не знаю. Родилась она в Варшаве. Фамилия по мужу у неё была Кигель, а девичья Гельман. В возрасте 18 лет она работала в Варшаве продавщицей. Её муж в таком же возрасте там же в Варшаве работал сапожником. Именно в этом возрасте они переселились в Одессу. Уезжали от польского антисемитизма. Эти данные мне нашёл в Варшавских архивах мой приятель проф. Гданского университета Прзмслав Бузе. Его дядя был главным архитектором Варшавы. Воспользовавшись такими возможностями он и разыскал эту историю. Вот в этом описании реальных событий только одной семьи полная концентрация судьбы поколений и в том числе человеческой подлости и зверства. Тут в полной мере проявление фашистского зверства теперь уже не только немцев, но и "советских" людей, отражение ненависти в националистическом движении за самостийность Украины их национального лидера Бандеры, глубоко спрятанном до момента возможного своего проявления в данном случае украинском, но ведь не только Украинском, антисемитизме и даже преступном поведении советских руководителей.

Нам известны антисемитские высказывания уже в послевоенное время, а следовательно и решения Хрущёва на Украине и антиеврейские планы Сталина, породившие в Стране многолетний государственный антисемитизм. Тост Сталина за Великий русский народ, принесший Победу был вершиной националистической и антисемитской сущности этого человека - грузина. Интересно как реагировали на этот тост евреи Каганович и Ванников, мужья евреек Молотов и Поскрёбышев, маршал поляк Рокоссовский и маршал армянин Баграмян, великие евреи, создатели военной техники, великие писатели, композиторы и поэты?  А никак. Идеям Сталина Советский народ дал право вести его в будущее "светлое". Вот и пытаюсь я до сих пор понять, что была советская власть для народа и как она соответствовала идеям социальной справедливости. Мой рассказ о жизни тоже ищет ответ на этот вопрос. И так мы в Одессе. Год 1945. Наш папа теперь уже на Японском фронте. Имея свою родительскую квартиру, мы вынуждены жить в полуподвале у маминой подруги. НАШУ квартиру нам не вернули по сегодняшний день. 20-го августа 1945 года родилась сестра Софа (названа в честь бабушки). Полуподвальная квартира (одна комната), очень длинный коридор с деревянными дощатыми полами. Мама ушла.

Что бы кормить нас она сдаивала часть молока сестры и меняла его на тарелку супа. Мы с братом гоняем по этому длинному, по моим детским измерениям, коридору на откуда - то взятых двух трёхколёсных велосипедах. Две полные женщины, видимо хозяйки квартиры мамины подруги. Одна говорит другой : "Нужно покормить детей. У меня есть немного муки. Я сейчас сварю суп для них с еврейскими галушками". Слова еврейскими и галушками я слышу впервые (слово еврейка я не запомнил, оно для меня означало что то плохое) и поэтому до прихода мамы не кушаю такой суп и не разрешаю кормить брата Вову. Пришла мама и объяснила, что эти слова хорошие. Вот они, дети войны, рождённые в силу оккупации родных городов вне своего дома по месту службы их отцов в Армии, лишённые фашистами и предателями бабушек и дедушек только за то, что они были евреями, родных домов и квартир.

Появились друзья во дворе. Нам нравятся цветные стёкла, установленные и сохранившиеся с войны в витражных окнах одесских парадных. Мы хулиганим. Когда взрослых нет мы пытаемся бросать в эти окна камни, что бы разбить стекло и добыть себе цветное стёклышко. Мы экспериментируем в поисках цвета и формы такого стёклышка, которое лучше проявит себя в качестве линзы от солнечных лучей. Вообще мне кажется, что детское мышление, независимые, ни чем не связанные выдумки (они ещё не знают законов физики), способны придумать самые смелые идеи, которые потом мы называем проектами. К этому феномену следует не только присмотреться, но и пытаться эти детские способности по взрослому развивать. Жить трудно. Денег нет. Мама идёт в горсовет с просьбой вернуть квартиру и оказать помощь. Какой - то начальник обещает помочь через любовь. Мама ему дала отпор в грубой форме. Лучше будем без квартиры ждать папу с фронта. Мы продолжаем жить в этих условиях и ждём с фронта папу (Всё по рассказу не мамы, а тёти Бети после многих лет от этого события). Мама никогда, ни в те годы, ни в последующие не показывала нам, что ей трудно. Папа никогда не приносил домой свои служебные проблемы и настроения. Они с папой всегда берегли нашу психику. Думаю, что было бы лучше, если бы они нам больше рассказывали о себе и своих родителях. К сожалению, теперь уже поздно. Их нет. В Одессе открылся ТЮЗ. Тётя Бетя меня и Вову берёт в ТЮЗ на представление сказки "Кошкин дом". Мы сидим на передних рядах. На сцене прекрасные декорации. Как перед глазами сейчас вижу. Бежит курица с ведром заливает Кошкин дом. Я не знаю, как на брата (он был слишком мал), но на меня это представление оказало тогда очень большое впечатление. Брат конечно этот период своей жизни не помнит. Однако, он в этот период так полюбил тётю Бетю, что не мог от неё оторваться. Эту взаимную любовь они вместе пронесли через все годы жизни. Будучи уже школьником младших классов в те редкие годы, когда мы всей семьёй приезжали в период папиного отпуска в Одессу и потом уезжали, он при провожании не мог от неё оторваться и требовал забрать её с собой. На объяснение, что у неё нет билета, он предлагал спрятать её в чемодан. Очень смутно помню разбитые от бомб дома Одессы, особенно разрушенную бомбами школу, которая прекрасно уже отремонтированная и сейчас стоит на повороте трамвая номер 1 и 13 с улицы Греческой на улицу Свердлова (теперь возможно она называется, как в прежние времена, канатная). Через много - много лет, проживая уже в Израиле, я узнал, что здание института, в котором учился я и брат Вова на ул. Кирова (ныне ул. Базарная) 106 стоит почти напротив дома моей бабушки и мамы. Можно считать, что это верхняя часть Одесской Молдаванки. Когда - то до и сразу после ноябрьской революции это был район одесских бандитов под командованием Мишки Япончика. Проходя мимо этого углового дома по дороге в институт я часто абсолютно машинально обращал внимание на аккуратный балкончик на втором этаже. Кто живёт в квартире моей мамы ныне я не знаю. Но ведь она принадлежит нашей семье. В детстве, вспоминая о своей семье, мама рассказывала нам о том как в молодости возвращаясь домой она с улицы сообщала, ожидавшим её на балкончике маме и старшему брату, о возвращении с работы или с гулянки. Брат непременно её встречал во дворе или на тёмной лестнице. Ведь это было довоенное время остатков жуликов Мишки Япончика и после военное, оставшихся под Одессой, да и в самой Одессе, после войны банд (см. фильм "Ликвидация"). Видимо что-то мне подсказывало, что это дом моей мамы, бабушки, событий из истории моей жизни. Когда моя прабабушка по мужу Кигель вместе с семьёй бабушки по фамилии мужа Альт переехали из Варшавы в Одессу (вероятно это было ещё в Екатерининские времена) год примерно 1880 они поселились в двух квартирах. Прабабушка с мужем по имени Борух Кигель, поселились (они купили) на ул. Будёнова (может быть номер 7, название советского времени). У них к тому времени были две дочери и сын. Сын уехал в Америку, вероятно в США. Его следов у меня нет. Мама его не искала и не могла искать. В советской Стране это было опасно для всей семьи. Две дочери поселились в Одессе. Одна из дочерей Софья Боруховна Кигель, по фамилии мужа Альт, и есть моя бабушка. Судьба прабабушки, как и судьба её мужа, мне совершенно неизвестна. Мама рассказывала мне, что она была очень чистенькая, аккуратная и добрая к своим внукам и она часто бегала к ней. У бабушки была прекрасная (купленная) квартира из трёх комнат, кухни, туалета и ванны по адресу Кирова 45, кв. 75. Из дома до оперного театра можно было прогулочной походкой дойти за 15-20 минут. В Одессе до войны жили и другие родственники. К примеру мама рассказывала о близких родственных связях с Давидом Ойстрахом. У семьи был бизнес мануфактурное предприятие. Пришла советская власть. У деда забрали мануфактурное предприятие и из прекрасной квартиры оставили одну большую комнату лишённую кухни, воды и туалета (см. фильм "Собачье сердце" Булгакова). Это фильм о том времени. Судьба деда Моисея Наумовича Альт мне не известна. Скорее всего он не выдержал и умер, а может быть и уехал в Америку или Палестину с надеждой забрать туда всю семью. (Мама нам всегда как - то туманно говорила, что он умер. Так в то время было нужно. Я не верил этой версии и много раз переспрашивал). Надежды не оправдались. Бабушка осталась с четырьмя детьми. Она зарабатывала в порту на мойке рыбы. При этом дала всем приличное образование и высочайший уровень культуры. Конечно мы, дети, об этом ничего не знали. При этом много лет мы честно служили Советской власти и коммунистической партии. Мы гордились тем, что живём в такой Стране. На третьем курсе партийная организация института предложила мне вступить в партию. Я конечно с гордостью согласился. Заседание райкома партии, где меня должны были официально принять, по плану должно было состояться в период, когда я был на практике в Москве. Институт оплатил мне билеты для прилёта на заседание специальной комиссии райкома партии. Таким образом я стал членом партии. Не называю какой. Это совершенно понятно. Другой партии не было. Подчеркну, я стал членом коммунистической партии СССР совершенно искренне. У меня не было ни каких помыслов использовать свою партийность в продвижении по жизни. У меня просто для этого не было необходимости. Мой старт в профессиональном продвижении по дороге жизни лежал в результатах учёбы в институте (я не знал оценок ниже отлично) и работы в Службе, где я всегда был номером один. А точнее - в моей голове, профессиональной подготовке и в высочайшей степени ответственности за любое порученное мне дело. Я не знаю хорошо это или плохо, но до сего времени (мне уже 82) в моём мозгу пылает костёр из мыслей прошлой и нынешней жизни. Моим принципам соответствовал лозунг, что партия честь, долг и совесть нашего времени. Всю жизнь в СССР я так думал и старался соответствовать этому лозунгу. Те люди, которые меня окружали, с которыми мне много лет пришлось работать из ЦК КП Молдавии и из Правительства республики никогда не давали мне повода усомниться в их добропорядочности. Об этом сложном времени и моём отношении к развалу СССР я поделюсь с читателем в своих следующих книгах. Однако анализ событий, открывшихся из архивных документов, заставляет меня многое переосмыслить. Прежде всего приходится искать ответ на вопрос зачем была нужна октябрьская революция и к каким последствиям она привела.

После 28 лет службы отца и демобилизации его из армии в высоком офицерском звании мы решили поселиться в родном городе и мамы, и папы в Одессе. В этом городе жила мамина сестра, а в 100 километрах от Одессы в Тирасполе жили папины две родные сестры Роза и Геся. Они были старше папы и очень его любили. В Николаеве жила со своей семьёй третья папина самая младшая сестра Анна. Остановились в Одессе у тёти Бети. Папа пошёл в горсовет. Ему, Одесситу, выехавшему с мамой одесситкой на Дальний Восток по направлению армии к месту службы, прошедшему войну и послевоенные сражения с Бандеровцами, сказали, что согласны прописать его в Одессе, если он приобретёт квартиру площадью по 12,5 квадратных метров на каждого члена семьи. Это был приговор. У нас не было таких возможностей. Помыкались, помыкались и уехали к папиным сёстрам в Тирасполь. В то время мы принимали все эти проблемы ни как несправедливость Советской власти, а как установленный порядок, который нельзя нарушать. Мы ведь были Советскими и коммунистами. А ведь это была судьба большинства из 1.200.000 офицеров уволенных из армии в 1959 году Хрущёвым. Эти люди были обучены военному делу, прошли фронты, но оказались для государства лишними. Конечно они могли оставаться в квартирах по месту жительства в момент увольнения. Но ведь это люди. Конечно они хотели объединиться со своими семьями и вернуться в свои родные города. Государство должно было позаботиться об их переобучиванию гражданским профессиям. Нет. Ничего этого не произошло. Сегодня я обвиняю Советское государство в бездушности к своим, обвешанным в военные годы наградами за боевые заслуги, гражданам. Очень важно. Мы никогда не видели и не слышали ни от папы, ни от мамы слёз отчаяния и тем более рассказов, которые нам наносили бы психологические травмы. Это я теперь изучил и изредка применяю слова "сволочи, подонки, подлецы, позволяю себе психологические взрывы". От родителей я таких слов не слышал. Возможно именно поэтому они ничего не рассказывали нам о дореволюционном состоянии их родителей. Да разве в те годы, когда в каждой анкете спрашивали о дореволюционном прошлом, можно было что либо вспоминать. Можно было только заявлять и доказывать своё рабоче-крестьянское прошлое. Оно у нас было. Бабушка по маминой линии зарабатывала мытьём в одесском порту рыбы. Папа со своими родителями работали на полях еврейской земледельческой колонии на Херсонщине. Ничего почти не рассказывал нам папа и о войне. Мы знаем лишь как ему приходилось участвовать в боях с привозимыми им с Сибири свежими частями под Курском, как в качестве командира десанта брал острова Кунашир, Итуруп и Шикотан и как он получил за это личную благодарность Сталина, ордена и медали. Через много лет я с Соней по приглашению министерства авиации Польши был в Варшаве. Я должен был объяснить  польским специалистам технологию радиолокационного наблюдения за миграцией птиц. (Теперь повторюсь). Однажды профессор Гданьского университета Прзмслав Бузе на машине организовал нам экскурсию по Варшаве. Проезжая в одном месте он стал рассказывать нам о том, что мы проезжаем возле очень большого старинного еврейского кладбища. Я сказал, что мои прабабушка, прадедушка, бабушка и дедушка из Варшавы, что фамилия прадедушки Борух Кигель, а дедушки, которого звали Лев-Мойше, а следовательно и бабушки, Альт Софья Боруховна, что примерно в середине или конце 1800 - ых годов они переехали в Одессу.

На этом наш разговор по этой теме закончился. Дядя этого профессора был когда-то главным архитектором Варшавы. Какого же было наше удивление, когда я получил письмо от этого профессора, в котором он сообщал, что из архивов он нашёл дома и места работы моих 18-летних в то время  прабабушки и  прадедушки. Работая над этими материалами я вдруг понял, что моё имя, мало похожее на еврейское, Лёня, стало производным от еврейского имени моего дедушки Лев-Мойше. И так. Папа приезжает в Одессу с Японского фронта. Короткий отпуск не позволяет заняться возвращением квартиры и поисками дворника. Она перед приходом советской армии полностью обворовала квартиру и сбежала в какую - то деревню. Ехать в деревню одному в тот период было чрезвычайно опасно.

Что было в деревнях под Одессой хорошо показано в фильме "Ликвидация". Помните показанную в фильме операцию маршала Жукова по уничтожению сразу всех этих банд? Помните этого придурковатого Первого секретаря обкома или офицера немецкой разведки с большим числом недобитых подонков?  Так ведь это об этом времени и об этих событиях. Там хорошо показаны послевоенные партийные и советские "городские управители". (Небольшая ремарка. Какими бы ни были послевоенные управители Одессы, тем не менее только они смогли справиться и с послевоенным бандитизмом, и со всем процессом восстановления жизни большого города). Выезжать в деревни офицерам было запрещено. Он забирает нас по месту своей службы на Курильские острова. В Одессе остаётся наша т. Бетя. Ей предстоит выжить одной в послевоенной Одессе. Её муж без вести пропал на войне. Она выживет!!! Но квартиру вернуть не сумеет. Она не сможет отстоять свои права у Одесских "бандитов". Со временем она стала работать в Одесском стоматологическом институте, вышла замуж и поселилась на квартире мужа на ул. Карла Либкнехта 31 (ныне ул. Греческая), родила дочь Лену. И тут первая буква, как и в моём имени, в честь нашего дедушки Льва-Мойше. По первому пропавшему без вести в период войны мужу она (девичья фамилия Альт) носила фамилию Зельцер, по второму мужу Зац. Ныне она покоится на кладбище в Ашдоде. Дочь с мужем и правнуками живут в Израиле. Моя тётя была одним из наиболее авторитетных врачей и техников- стоматологов этого института. Знаменитости Одессы стремились лечить зубы только у неё. Ей я очень обязан своей судьбой в период жизни в Одессе. Возможно дети дворника (этой и многих других) и сегодня продолжают жить и даже рассказывать о своём "героическом" прошлом и "героическом" прошлом своей бабушки. Возможно они или их дети даже стали героями социалистического труда. А что же?! У неё для этого были все возможности. Реальность того и нашего времени!!! Когда я вижу наших многих (Не всех. Среди этих людей есть истинные герои) ветеранов, обвешанных от горла до ширинки разными значками - порой купленными в киосках - я задаю себе вопрос, когда эти люди смогли на фронте заработать их. Ведь даже тем, кому ныне исполнилось 90 лет в 1941 году было не более 12, а в 1945 году - 17 лет. Так когда они сумели заработать свои воинские звания и награды???!!! Может быть в Афганистане, Египте в войне против Израиля, или в Алжире, Сирии??? Так ведь это были другие, порой постыдные войны. Это правильно, что Израиль установил государственный праздник День Победы. Для всех евреев это есть Праздник нашего выживания, как народа. Принесли нам его наши героические отцы и матери. Их ныне уже нет. Честь им и слава за героизм. 500 тысяч евреев на фронтах войны воевали с фашизмом в рядах Советской Армии. Ещё 500 тысяч в рядах армий западных Стран. Из них было немало старших офицеров и генералов, командиров полков, дивизий, армий и фронтов. Дорогие ветераны, одевайте боевые ордена, гордитесь ими, носите их не только по праздникам. В орденах Ваши подвиги и отражение жестокости времени. Однако, пожалуйста показывайте лишь те ордена, которые отражают Ваш боевой путь. Если мы все оденем ордена трудового фронта, нас с Вами не возможно будет различить. Одевайте, одевайте ордена, но только за боевые заслуги. По числу героев Советского Союза евреи по отношению к общему числу своего народа в СССР занимают второе место после русских. Наши родители и мы, их дети и внуки, заслужили этот Праздник со слезами на глазах. Я преклоняю голову перед теми ветеранами, которые действительно прошли хотя бы несколько месяцев на фронте, которые обязаны с гордостью надевать в праздники свои боевые награды. Их, этих наград не может быть много. И нет признания тем людям, которые навешивают себе на грудь фальшивые значки. Они преуменьшают значимость истинных героев. Я рукоплещу настоящим сподвижникам боевого прошлого еврейских бойцов и офицеров. Нет таких слов благодарности, которые могли бы достойно оценить достижения и общественную активность в Израиле Председателя движения ветеранов и инвалидов войны Абрама Гринзайда и его соратников. Нет слов благодарности таким сподвижникам представления героического прошлого евреев-участников во второй мировой войне, как Давид Зельвенский. Созданный им музей боевой славы в г. Хедера - настоящая школа мужества для молодёжи и всего израильского общества. На одном из стендов этого музея есть и фотография моего папы - одного из участников этой войны. И так, Курильские острова. Кунашир, Шикотан и Итуруп были взяты у японцев с боем десантом, одним из подразделений которого командовал в то время ещё совсем молодой офицер папа. За эти бои он получил личную благодарность Сталина и после некоторого времени после поражения Японии был направлен для учёбы на высшие офицерские курсы "Выстрел" в Солнечногорск (город в Подмосковье). Эта благодарственная телеграмма долго хранилась в нашей семье. Я лично её видел. Однако, частые переезды не дали возможность её сохранить. Как-то уж очень упрощённо и без хвастовства относились в послевоенные годы герои войны. Важной наградой была сама офицерская форма. Ниже только один пример представления папы к награде орденом Красной Звезды за взятие порта Маоко на южном Сахалине. В качестве командира передового отряда десанта и героического управления боем он обеспечил дальнейшее продвижение с боями всей остальной группе и успешному захвату южной части порта и города.

Письмо командования написано от руки, судя по каким-то водяным знакам на специальной бумаге, видимо из специального армейского блокнота. За прошедшие годы листок с письмом выцвел и плохо читается.

Однако, при желании прочитать можно. На нём подписи и печать воинской части. Потом были ещё подобные представления и награды, к примеру боевые ордена Боевого Красного Знамени, Отечественной войны второй степени и много медалей. Вот такие награды участников войны следует почитать и отдавать им должное!

Продолжение  следует.