Не всё так сурово в наших палестинах. Не всё же время воевать. Бывают и паузы. Об одной такой паузе мы могли бы рассказать. Тем более это касается наших эмигрантов. Про наших можно много чего рассказать. Мы и расскажем. Потом. А пока представим себе такую рощу не рощу, а рощицу. Довольно жидкую. По нашим северным карельским лесным критериям.  Это израильский кибуц. Он недалеко от прифронтового городка Нетивот. Жарко. Стоят столики с минералкой. И бродят неприкаянные старикашки. И вокруг вьются крепкие молодые люди с профессиональной ТВ аппаратурой. Они работают, в отличие от нас. А мы просто слоняемся. Нас привезли сажать рощу. В честь нас, учёных из России, которые внесли...  

Неясно по какому принципу шёл отбор. Но попадались и вполне серьёзные научные работники. Был орнитолог, который нашёл своё счастье. Он придумал такую штуковину, которая отпугивала птиц. Казалось бы, пустяк. Но не для аэродрома. Самолету на взлёте птицы опасны. Смертельно. Если пташка попадает в двигатель большого пассажирского, пиши пропало. Да и для истребителей это не подарок. А Израиль как на зло просто рай для птиц. Вот и получилось, что совсем непрактичный орнитолог оказался при деле. И это только один пример. На вскидку. Были и другие. Мы о них расскажем. Но позже. Всё в своё время. 

С другой стороны, были там и общественные деятели. Такие профессиональные борцы за права народа. Один такой борец возглавлял «союз учёных (русских)». Когда союз учёных канул в Лету, этот же деятель стал руководить союзом неучёных. И тоже успешно. Всё как у людей. Некоторые граждане самой природой предназначены руководить. И руководят, как говорится, до последней капли крови. И даже более того.

Как мы с Татой затесались в эту компанию - неясно. Тут требуется небольшое пояснение. Мы с Татой работали когда-то в самом начале израильской жизни в Ариэле. В небольшой технологической теплице (так называли тогда в 90-х стартап*ы). Ариэль – это такой живописный городок на территориях. Это за зелёной чертой. Иудея и Самария. По мнению культурной Европы (да в США таких интеллигентов хватает) там, за зелёной чертой, и свили гнездо страшные сионисты. И притесняют бедных арабов. Хотя у нас в Ариэле внизу под горкой был рынок. Где арабы торговали с нами, страшными сионистами. И не без удовольствия облапошивали нас по мелочи. Загоняя нам не самые свежие (по их мнению) овощи. Для нас, воспитанных на продукции ленинградского овоще-гноилища (так назывались в Питере овощехранилище), морковка соответствовала самым строгим советским критериям. Чем она не устраивала продавцов-арабов, ума не приложу.

 В городке Ариэле нашли пристанище дети разных народов. Там, в Ариэле, тогда был довольно нестандартный мэр Рон Нахман. Он закончил два факультета в нашем Тель-Авивском университете. В интернете написано, что у Нахмана были сразу 2 степени: по политологии и юриспруденции. И, как объяснили знающие люди, оба диплома мэру дали не зря. Казалось бы, сиди себе и радуйся, пока не посадили. (К слову, случалось, мэров в Израиле сажали. Так сказать, в результате несчастных случаев на производстве. Диагноз, впрочем, вполне заурядный – проворовался).

Нахман был несколько необычный чиновник. Он был энтузиаст. Очень правый, естественно. Надо сказать, тогда в 90-х правительство состояло из генералов. При этом наши генералы были против войны. Они придерживались левых взглядов. Потому боролось за мир. *Ну отдадим мы часть земли мусульманам. Что у Израиля земли мало, что ли*. *Хотя надо признать, Израиль государство небольшое. Но уж никак не жадное. Вон как муслиманы страдают*. У генералов даже была такая идеология – вы нам признаётесь, что вы за мир, а мы вам подарим землю. От широкой еврейской души. Генералы не любили воевать. Они-то понимали, что война – дело опасное. И генералы добились своего. И даже получили Нобелевскую премию мира. Премию честно разделили с видным мусульманским террористом Арафатом.

Так вот Рон Нахман был из другого теста. Он был такой белой вороной. Он, к примеру, часто отправлялся в США. Там выступал на митингах в защиту нас, поселенцев. И америкнские (1) организации, несмотря на агитацию против сионистских агрессоров, собирали хорошие деньги в помощь городу Ариэлю. И все деньги до копеечки мэр тратил на благоустройство города. Даже не верится, что так было. В стране, где у власти министры-рецидивисты. Даже один премьер получил приличный срок. Хотя вроде ничего такого не сделал. Перепутал свой карман с государственным. И под судом следующий премьер. В порядке живой очереди. Как говорится, хороший пример заразителен.

Вспоминается такая история. К нам с Татой из Мельбурна приехала в гости симпатичная питерская геологиня Сусанна. Она много лет проработала на Севере. Читала там лекции про геологию. Дослужилась до доцента. Потом дочь перетащила её в Мельбурн. Сусанна была не робкого десятка. Насмотрелась.

Как-то поздним вечером мы возвращались домой с концерта (было и такое в Ариэле). На улочке нам попалась компания подвыпивших молодых парней. Наряды их были вполне голливудскими. По-простому говоря, их куртки и кепочки были вполне разбойничьими.  К тому же они галдели. Хоть на священном языке, но достаточно агрессивно.

Сусанна прижалась к Тате. Естественная реакция человека на опасность. Тата объяснила удивлённой доцентше, что бояться нечего. Это наша молодёжь, мы для них свои. Они совершенно не опасны. Доцентша, насмотревшись всякого у нас на Кольском, да и в скитаниях по Австралии, только пожала плечами. Жест был вполне красноречивый. Ситуация стала вполне неопределённой. Подвыпившая компания поравнялась с нами, парни заорали: «Шалом Исраэль». И двинулись дальше. Вот это и есть маленький пример деятельности мэра Нахмана на благо своего города.

Опять-таки напрашивается некая параллель. Отцы-основатели Израиля в 1948 и 1967 не сделали простую вещь. Отвоёванные в честной (и страшной) войне территории не присоединили к Израилю. И мы оказались в двусмысленном положении. Мы хотя и граждане, мы и незаконные поселенцы. Хотя последние две тысячи лет наши предки жили на этих библейских холмах. И Иерусалим являлся духовным центром Иудейского царства. Задолго до Новой эры.

Многие политики в Америке настроены против поселенцев. И всерьёз агитируют против нас. Нас обвиняют в геноциде арабского народа. Возникает вопрос – почему они так? Чем американцам мешают евреи, живущие на своей земле. Надо ещё отметить, что эти земли были выкуплены у арабов (ещё раз) еврейскими организациями ещё в далёкие 30-е годы.

Сравним с историей Америки. Ряд индейских организаций и историков в США утверждают, что численность индейцев с 1500 года до 1900 сократилась с 15 млн до 237 тысяч [неавторитетный источник]. Более авторитетные источники дают менее дикие цифры. Но все историки сходятся во мнении, что индейцев в Америке до 1492 года были миллионы, а к концу Х1Х века этих людей почти не осталось. И тогда возникает вопрос – а что такое тогда геноцид? И кто этот геноцид изобрёл?

2.

Мэр Ариэля Нахман, судя по всему дорожил репутацией. И такие люди с вполне приличной биографией составляли большинство в Ариэле. Во всяком случае большинство ариэльцев (или ариэльчан). Недаром в Ариэле открылся университет. На основе той теплицы, в которой мы с Татой начинали свою израильскую жизнь.

 В нашей технологической теплице разные проекты разрабатывали. Были совсем неожиданные. Скажем проект Семёна Мельника. Семён был музыкантом оркестра Большого театра. Вторая скрипка. Здесь он был принят в оркестр Израиля, которым дирижировал сам маэстро Зубин Метта. Параллельно Семён придумал какой-то новый метроном. И тратил своё время, чтобы помочь одарённым детям в обучении музыке. Его проект у нас был одним из успешных.

Были братья Нирманы, математики из Киева. Помнится, очкарики приезжали на раздолбанной *Субару*. На них были пиджаки. Это как напялить кринолины на пляже в Тель-Авиве. На шеях висели автоматы *Галиль*.  Мы познакомились (потом и подружились). Я для начала спросил брата Наума про его специальность, Он остановился, выдержал паузу, а потом сухо ответил: «дифференциальные уравнения». Братья-очкарики разрабатывали специальные очки для плохо видящих. Для людей с очень плохим зрением. Хотели помочь своему брату-очкарику. Теория была хороша. Но технология хромала. Кажется, не довели до ума своё детище. Увы и ах.

Был профессор физики Шац из Челябинского университета. Он был специалист по теории поля. Это не самая практичная специальность. Но он не унывал. Профессор вспомнил, что дедушка делал оцинкованное железо. Дед был лудильщиком. Потомок лудильщика предложил дедовский способ. И угадал. Генетическая память сработала. Не такой простой секрет старого мастерового был растиражирован. И от заказчиков не было отбоя.

Была группа секретных инженеров из Зеленограда (русская Силиконовая долина). Они разрабатывали что-то полупроводниковое. Кажется, успешно. Был сибирский биолог, профессор Поллак. Он вечно ходил в резиновом фартуке. Руки по локоть в крови. Нет, он не был маньяк. Он просто работал с лабораторными крысами. Ставил опыты. И наблюдал. От профессора мы услышали, казалось бы, очевидную вещь. Но очень важную. Он учил, что опыты надо делать самому. Тут дело в подробностях. Чего сам не увидишь – никто не увидит. Они делали вакцину против редкой местной болезни. И сделали.

 Мы разрабатывали детектор на следы тяжёлых металлов. Это был один из примеров применения нашей электрохимии. На сей раз речь шла о поиске рудных тел. Руда залегает глубоко. А металлы (точнее, соли металлов) постепенно диффундируют к поверхности. Если вы обнаружили аномалию в грунте, то есть металла больше, чем вокруг, много шансов, что под землёй лежит руда (конечно, речь идёт о микрограммах).

Только после этого и стоит бурить, поскольку каждая скважина стоит дорого. Этот метод предложили двое питерских учёных: профессор Рысс и доктор Гольдберг. Метод оказался эффективным и вошёл в мировую геофизику под названием: *Русский ЧИМ*. Название метода было не совсем точным– ведь оба автора не были такими уж чересчур русскими.

Впервые я столкнулся с этой технологией на Кольском. В экспедиции. В 1978 году. И проникся. Мы с Татой несколько усовершенствовали технологию. Сократили время отбора проб. Улучшили чувствительность метода. Существенно. И сделали новую методику на золото. (Наши успехи объясняются просто. Мы были химиками, а талантливые Рысс и Гольдберг были геофизиками). Мы получили свой первый в Израиле патент. Впрочем, продать проект не удалось. Американцы предложили 150 тысяч долларов (тогда в 90-х это были деньги). Чтобы испытать технологию у себя. Наши запросили 250, рассудив, что надо поторговаться. Сказался местечковый полёт мысли местных боссов. Наивные янки не ответили. Тем и кончилось. А жаль.  

Так мы и жили. Вкалывали, как все вокруг нас. Хорошее было время. И народ вокруг штучный. Потом мы с Татой доложились в Иерусалиме, в Национальной физической лаборатории Израиля, что в кампусе Еврейского университета. Нас пригласили на работу. Вместе, в одну лабораторию. Потом много чего было. Тате предложили работу на кафедре у знаменитого Итамара Вильнера (профессор, лауреат Премии Макса Планка, премий Израиля и т.д и т.п.). А меня уговорили пойти работать в совместный (Израиль-США) стартап. Куда со временем я перетащил Тату (кому-то ведь надо делать работу).

Одним из наших хозяев был обаятельный (до сих пор тоненький и стройный) мистер Ховард. Он глядел на мир ясными голубыми (в прошлом синими) глазами. Ему было под восемьдесят, а выглядел лет на тридцать моложе. Особенно по утрам. Народная молва гласила, что он был одно время бухгалтером организации под названием Демократическая партия США. Во-всяком случае стенка в его офисе на 3-й авеню в Манхеттене была увешана фотографиями мистера Ховарда с Клинтонами (оптом и в розницу), с Киссинджером и нашими премьерами. Всех не запомнил, помню только Эхуда Барака и Ольмерта. И президент Израиля боевой лётчик Эзер Вейцман на фото с нашим боссом Ховардом улыбался несколько принуждённой улыбкой.

Если по-правде, полёты на Манхеттен были для нас как путешествие из пушки на Луну. В Иерусалиме, в храме Гроба Господня стоит столбик под названием *пуп земли*. От этого *пупа* ты через океан прямиком попадаешь на Таймс-Сквер. Там ты понимаешь, что наши предки малость того, увлеклись. Не там оказывается находится сейчас пуп земли. Правду сказать, не там. Переместился. И небольшой скульптурный портрет Николая Тесла рядом с Таймс-Сквер только подтверждает наше впечатление.

Пророк и провидец века технологии как нельзя более уместен в эпицентре технических чудес. Великий город. Но что стоит добраться до него из наших палестин. Поездка в Боинге напоминает о том самом поезде Питер-Москва под названием пятьсот-весёлый (студентами ездили – до сих пор вспоминаешь). Но человек привыкает ко всему. Даже к тряске в самолёте.  

Мы с Татой разрабатывали тогда детектор на следы взрывчатки (ВВ). В воздухе. А тринитротолуол (ТНТ) не летуч. Не испаряется, паразит. Тем более гексоген. Ещё хуже. И в воздухе следов этих ВВ так мало, хоть плачь. Так что задачка была та ещё. Нужен был фокус. Но с божьей помощью задачу удалось решить. Тата нашла решение. Тут лишний раз пришлось убедиться, как Господь помогает жителям Иерусалима. Особенно неверующим (для верующих зачем стараться – они и так верят).

Стоило только раз попросить Господа (в Храме Гроба Господня, разумеется) как буквально на следующий день откуда не возьмись приходило решение. И это только один маленький пример влияния Отца Небесного на новую технологию. Любой здравомыслящий научный работник в Израиле может привести множество более ярких примеров.

Но, увы, эта славная работа закончилась. В 2008 году наступает кризис. И старт-аповы финансы как говорится стали петь романсы. В смысле – деньги кончились. Наш детектор не дошёл до практики. Увы. И я вернулся к исследовательской работе. Меня по старой памяти позвали в Тель-Авивский университет, где я работаю до сих пор (уже больше 15-ти лет). Разные сенсоры мы разрабатывали. Сейчас, (чем я, например, горжусь) мы закончили работу над сенсором на следы наркотиков (марихуана, амфетамины). Может, что-то полезное удалось сделать. Во-всяком случае мы старались. Да и американских патентов получили десятка два. Это я к тому, что нас с Татой может и не зря позвали сажать рощу в честь *русских учёных*. И дали даже на двоих две почётные грамоты - так это всё напоминает далёкую советскую жизнь. Но не совсем.

Такой был праздник посадки, смешной, немного наивный и грустный. К счастью сажали не нас, что могло бы запросто случиться в СССР (недаром поговорка…*от сумы, да от тюрьмы* … стала, пожалуй, главной советской пословицей). Да и случалось. Вспомним только такие имена, как Королёв и Туполев. И великий биолог Вавилов. И академика Ландау не худо вспомнить (правда, нобелевского Ландау спас сам нобелевский Капица). Могут сказать, эк чего вспомнил. Если нужны более современные примеры, то отчего же не вспомнить. Сколько ленинградских поэтов и учёных пересажали кагебисты в хрущёвское и брежневское время.

Но вернёмся к деятельности русских химиков в Израиле. Есть и отличия местной жизни от российской. В пользу нашей братии. Нельзя сказать, что мы здесь как сыр в масле катаемся. Зарплатой, надо прямо сказать, не очень-то нас баловали. Да и жить где-то надо. Но есть возможности для работы. И совсем не такие плохие. Особенно реагенты. Ну прямо как в сказке про цивилизацию. Закажешь самый редкий реактив, и недели через две-три он у тебя на столе.  А что ещё надо рабочему человеку, например, химику.

Ведь только советский читатель поймёт следующую сентенцию: Струмент надоть. Что в переводе на обычный русский означает необходимость иметь под рукой необходимый инструментарий. Для химика это набор реагентов (надо же, как заковыристо в опусах мастеров соцреализма изъясняется наш брат, мастеровой). Так что, живём. Грех жаловаться. Да, опасно. Да, стреляют. Иногда даже ракеты летят нам на головы. Но лаборатории вполне приличные, особенно в университетах. Так что жить можно. Невольно вспоминается картина художника-передвижника Ярошенко «Всюду жизнь». И до чего прав был художник-передвижник. Привыкли. Всюду жизнь. И не такая уж суровая (если не смотреть новости про нас по телевизору).

1.  Примечание  редактора.

Во  времена  Рона  Нахмана  во  главе  нашего правительства  стояли  левые  партии,  которые  запрещали  еврейским  организациям  жертвовать  деньги  жителям  территорий.  Поэтому  практически  все  пожертвования  Ариэль  получал  от  христиан - евангелистов,  которым  горожане  искренне  благодарны.