Был некогда в СССР довольно странный знаток околовсяческих гуманитарно-естественных проблем профессор Китайгородский. Над его физико-математическими заключениями по поводу явлений и событий литературы, науки и искусства потешалась вся советская интеллигенгция. Был он по части выяснения СУТИ ВСЕГО не один. Его успешно дополнял профессор химии Волькенштейн.

О проблеме физиков и лириков знали все, равно как и о таком психо-коммуникационном феномене, как "физики шутят". Лирики не шутили. Это было чревато. Никакого парадокса шантажиста не было. Ибо шантажист не скрывает намерений. В интеллектуальном процессе шантажист пользуется принципом "Дубинка для слишком умного". Среди знатоков русской словесности публицистические высказывания об оной Осипа Мандельштама, Саши Черного, не говоря уж об Анри Волохонском – как бы не существуют в природе. Argumentum ad silentia (довод к молчанию) тоже сойдет. Максима Осипа Мандельштама "Там без выгоды уроды рубятся в девятый вал" и поныне в запаснике.

Прочел странную статью математика-нобелиата профессора Аумана о применении теории игр в политике – и вспомнил о Китайгородском вкупе с Волькенштейном. То, что нобелиат – не смешно и не грустно, а признак дурного тона и отрицательной коннотации. Предприятие это мало имеет дело с наукой и культурой, а соответствует прагматике цивилизации операционализма и нынешней виртуальной (сценарной) цивилизации. 

Ауман – типичный виртуалист. Известно, что политические переговоры – не диалог Шантажиста и Простака. И, следовательно, никакая теория игр, разработанная на базе аристотелевой логики – в реальности не работает. Здесь присутствует третья сторона – Режиссер-сценарист, а далее реальная жизнь предполагает и иных фигурантов: Продюсера, Менеджера, Заказчика и так далее – до Интересанта. Для такой логики математика еще не разработана, и выдавать мизансцены с участием Шантажиста и Простака за нечто фундаментальное в практике человеческих отношений – может лишь человек либо наивный, либо самонадеянный, либо циничный
Любой здравомыслящий человек понимает, что математический аппарат лучше всего описывает простые модельные ситуации, а для открытых сложных систем – ни логик, ни математик еще не разработано. 
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно, потому как лирики и "клирики" – социально не менее настырны, чем матфизики. Система ДА и НЕТ у них достигает страстей невиданного масштаба.
Ауман неинтересен. Тогда возникает вопрос – в чем смысл моей рефлексии? Для Человека Науки он всегда существует. В данном случае  это Парадокс Математика:
1) Он хорошо знает пределы применимости его методов, но почему-то упорно пытается их распространить за пределы рационально (математически) мыслимого.
2) Он знает, что Правда-Ложь и Добро-Зло взаимосвязаны.
3) Так почему же он лжет?
4) Или не лжет, а просто играет?
5) Тогда он мог бы и догадаться, что еще сократики писали о Заклятии Игры.
6)и что гениальный Горький хорошо это проиллюстрировал: Лука "навинтил" Актера, и тот повесился на пустыре – "Испортил, гад, песню !"- съязвил Сатин.
7) А может, математик Ауман сократиков не читал,
8) и в театр не ходит, 
9) или Горького тут не ставят.
.....................................................................................
.Впрочем, тема неведения уже была затронута.