Зигмунд Фрейд считал инстинкт размножения настолько важным, что сравнивал с ним только инстинкт самосохранения, который впоследствии не только счел подчиненным ему, но даже свел к той же цели. Однако, действительно ли инстинкт размножения – сама цель эволюции или он подчинен другому, более приоритетному принципу?

Давайте посмотрим вокруг и внимательно приглядимся. Каждая особь ведет себя не столько в собственных интересах, сколько ради эволюции. Зачем самцу большинства видов, подвергая себя опасности, изо всех сил бороться за право оставить потомство? Если он может оспаривать право спариваться, то у него, безусловно, хватит сил отнять лучший кусок пищи. Потомство не будет заботится о нем, когда он состарится. В конце концов, какая ему разница, что будет со стаей после его смерти?

Другое дело эволюция. Ей «нужно», чтобы особи были жизнеспособными, то есть могли не только размножаться, но и заботится о потомстве. Иными словами лучше тот, кто сильнее. Пока для того чтобы выжить нужно победить, отнять, убить – не может быть других критериев превосходства, кроме как сила, выносливость, ловкость, быстрота, хитрость.

Если верить наиболее распространенной теории формирования жизни на земле, появившиеся первыми протоорганизмы вряд ли могли соперничать между собой. Их, по всей видимости, было настолько мало, и они были так примитивны, что у них не было необходимости бороться за субстрат, да и откуда взяться механизмам, обеспечивающим способность к такой борьбе? Но вот появляются прокариоты. Они совершенствуются, расселяются и начинают взаимодействовать между собой. С этого момента и до наших дней эволюция – есть процесс соперничества за ресурсы. Для того чтобы выжить, нужно постоянно совершенствоваться в направлении силы, выносливости, ловкости, скорости и хитрости. Нужно найти свою нишу и оттачивать те качества, которые наиболее важны в существующей ситуации. Единственный критерий превосходства особи – выживание в условиях борьбы. Единственная задача – соответствовать постоянно изменяющимся условиям обитания. Так борьба за выживание становится основной движущей силой эволюции. Для того чтобы выжить, нужно неустанно совершенствоваться. Виды, составляя пищевую цепочку, на протяжении сотен миллионов лет взаимодействовали и совершенствовались именно в этом направлении, полностью подчиняясь «интересам» эволюции. Просуществовав миллиарды лет, основной принцип оформился в том, что потомство оставляет тот, кто победил в соперничестве.

Вряд ли лев задумывается о том, как, благодаря его отваге, будет процветать стая через пару веков. Скорее всего, эволюция «дала» ему инстинкт, заставляющий его чувствовать ее «интересы» как собственное неукротимое желание. Но почему же эволюция «заставляет» его рисковать жизнью – самого сильного, ловкого, выносливого… одним словом, самого ценного для нее? В постоянной борьбе лев, с одной стороны, поддерживает свою силу, а, с другой – его промах тут же покажет, что появился лучший. Но и это еще не все. По понятным причинам, качество потомства для эволюции настолько «важнее» родителей, что она создала у самца столь сильное желание на короткое время ввести свой половой орган в половой орган самки, что ради этого он готов, не задумываясь, жертвовать собой.

На рыбах это можно наблюдать еще нагляднее. Несмотря на то, что у них оплодотворение наружное, они стремятся к акту, обеспечивающему размножение, не менее наземных видов. К тому же, некоторые виды рыб, да и ракообразных, закономерно погибают сразу после того, как они заложили основу нового поколения.

Тут нужно отвлечься и упомянуть, что у природы бывают ошибки. Вам не приходилось наблюдать за поведением кошки, которая из-за особенностей своей породы никогда не бывает на улице и не общается с собратьями. Она, например, может скрести стену, вместо того чтобы закапывать свои экскременты в песок.

В масштабах возраста земли совсем недавно, а по сравнению с продолжительностью жизни индивидуума очень давно, эволюция создала человека. Насколько инстинкт размножения древнего человека отличался от животного, я рассуждать не берусь. Однако шло время, и наступил сегодняшний день. Чем же принципиально отличается наше положение от того, которое существовало сотни тысяч лет назад? Может быть тем, что построена сложная социальная структура? Однако, в муравейнике распределение обязанностей: «растениеводство», «животноводство», «армия» существовали за сотни миллионов лет до появления человека. Оказывается основное отличие современного человека состоит в том, что эволюция «подарила» ему особый интеллект.

И тут придется прервать логику рассуждений, для того чтобы постараться объяснить что же такое интеллект. В европейские языки этот термин пришел из латыни. Латинское слово intellectus обозначало понимание, познание. В современном разговорном языке до сих пор слово «интеллект» практически является синонимом высоких умственных способностей. 
А. Бергсон впервые придал этому слову новый философский смысл. Он назвал интеллектом способность, в широком смысле, создавать искусственные орудия труда. Именно интеллект позволил человечеству построить техносферу, характеризующуюся двумя принципиальными отличиями от муравейника. 
Первое из них состоит в том, что вторая сигнальная система и изобретение письменности позволили хранить вне особи практически неограниченный объем знаний и по-новому передавать эти знания, а второе – в том, что организация труда из инстинктивного поведения превратилась в интеллектуальный процесс.

Именно эти два условия привели, во-первых, к стремительному изменению образа жизни, а, во-вторых, к коренному перелому принципа существования жизни на земле – мускульная сила, выносливость, ловкость и хитрость перестали быть залогом выживания. 
Другими словами, в последние 20 лет эффективность производства впервые за всю историю позволила произвести столько товаров первой необходимости, что они достаточны для обеспечения всего населения земли, включая развивающиеся страны. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что, если бы не коммерческие интересы производителей, то техносфера уже сегодня полностью достаточна для «всеобщего» выживания. И поддерживается она человеческим интеллектом, а не физической силой. То есть впервые на земле и только в человеческом обществе исчезла биологическая целесообразность противоборства. Созерцаемое со стороны благополучие индивидуума в большей степени зависит от коллективной организации сосуществования, чем от его способности к присвоению благ. Чтобы это было лучше понятно, позволю себе некоторое «топтание на месте». Еще сто лет назад пищи нехватало даже в развитых странах, а хозяйство велось так, что каждый, если ему позволяли личные качества, был способен выживать по-отдельности. Что бы ни говорила мораль, биологическая суть человека оставалась прежней. 
На наших глазах техносфера стала выстраиваться с таким ускорением, что в самом конце столетия ситуация коренным образом изменилась. Техносфера не только произвела количество товаров, способное обеспечить средствами первой необходимости все население планеты, но и сделала выживание по-отдельности невозможным. Сила, ловкость и хитрость перестали быть залогом выживания и, в этом смысле, в человеческом обществе, потеряли биологический смысл. На смену им, в качестве источника процветания, пришла организация коллективной деятельности, основанная уже не на инстинктивном поведении, а на результатах совместного интеллектуального труда.

Плодотворно просуществовав невообразимо громадный промежуток времени, прежний инстинкт выживания на наших глазах пришел в несоответствие с уровнем развития интеллекта, требуя изменения всех представлений, начиная от медицины, питания, воспитания и образования и кончая сексом, политикой, юриспруденцией и войнами. Философия, в свою очередь, приобрела первостепенное значение для практики, причем не как средство идеологической борьбы, а как мощный инструмент процветания человечества. 
Раньше войны позволяли захватить земли и поработить народы, то есть, заставить других людей, в той или иной форме, работать на себя, и, тем самым, улучшить свои показатели существования и, в том числе, здоровья. 
Сегодня любые военные действия грозят глобальной катастрофой, но личное обогащение за счет навязывания войны уже не способствует выживанию, а обеспечивает лишь удовлетворение амбиций. 
Представим себе на мгновение, насколько повысился бы уровень жизни всех, без исключения, людей, если бы средства, затрачиваемые сегодня на противостояние, были направлены исключительно на общее процветание. 
Важно подчеркнуть, что биологически такая возможность еще никогда не существовала, но она появляется именно в наше время.

Теперь можно вернуться к проблеме инстинкта размножения. В тот момент, когда возникла потребность в планировании семьи и появились противозачаточные средства, инстинкт размножения полностью потерял свой смысл. Если глубоко задуматься, что может быть абсурднее, чем неукротимое желание, во что бы то ни стало, вступить в случайный половой контакт, избегая при этом возникновения беременности? Как же получилось, что половое влечение осталось одной из самых сильных мотиваций, несмотря на то, что полностью утратило свой первоначальный биологический смысл? \ 
Дело в том, что планирование семьи – продукт интеллекта, а он развивается очень быстро. Либидо, напротив, – проявление инстинкта, на изменение которого без участия интеллекта требуются миллионы лет. Интеллект может влиять на инстинкт, но в данном случае он этого не делает. Почему? 
Марк Твен откровенно высмеивал представление людей о рае, в котором нет места самому большому удовольствию, испытываемому индивидуумом при жизни. И опять вопрос почему? 
По всей видимости, применительно к сексу, человек подсознательно ощущает, что на некотором этапе эволюции временно возникло несоответствие мотивов, вытекающих из природы, с одной стороны, инстинкта, а с другой – интеллекта. 
По сути, это такая же ошибка, как приведенная в примере с домашней кошкой. Самостоятельно бороться с таким невероятно сильным инстинктом, как обсуждаемый, трудно, поэтому психика относит восстановление гармонии к возвышенным делам рая, а пока допускает наслаждение в грехе. Насильник идет на преступление, отчетливо сознавая, что его ждет суровое наказание.

Казалось бы, интеллект должен был фармакологически подавить ставшую биологически бесполезной, а социально опасной страсть, но этого не происходит. Напротив, у населения поддерживается представление о том, что «сексуальность», как теперь принято называть привлекательность, является основным достоинством. Среднестатистическому человеку трудно себе представить, как можно отказаться от «сексуальных развлечений», а вместе с тем избежать и множества связанных с ними преступлений и трагедий. 
Кассовые фильмы, в своей массе, обязательно должны содержать откровенные сцены. Предательства, извращения, насилие и страдания, связанные с взаимоотношениями мужчины и женщины, обильно сдобренные изменами и грубостью, являются предпочитаемым массами, в том числе и подростков, киноматериалом. Эта же тема является наиболее обсуждаемой в кругу молодежи.

На самом деле наблюдаемое явление стало результатом уже упомянутого кризиса. Существовавший миллиарды лет принцип «победить, убить, отнять и выжить» для человека потерял смысл. Впервые за всю историю интеллект создал достаточно ресурсов, чтобы обеспечить ими все население Земли. 
Дальнейшее увеличение численности населения стало биологически нецелесообразным из-за нового соотношения производства и потребления. В основе производства уже лежит не мускульная сила, а социальная организация. Соответственно изменились, как ценностные ориентиры, так и структура популяции. Сосуществование древнего инстинкта «отнять» с новой техносферой привело к тому, что неумеренное потребление, а вовсе не созидание становится предметом гордости и, соответственно, зависти. Вместе с тем, можно наблюдать, что богатство не создает ощущения счастья. В странах с высоким уровнем жизни растет относительное число немотивированных самоубийств и бессмысленных преступлений. Потеряв свою изначальную роль в «логике» эволюции, инстинкт «дай мне, мое, только для меня» продолжает определять поведение индивидуума, первый раз за всю историю, вступая в противоречие с интересами эволюции. Коммунистический тезис о воспитании «нового человека» в свое время с треском провалился только потому, что воспитание, как показал В. Эфроимсон, не может изменить биологическую сущность индивидуума, оно может лишь «открыть ему глаза», когда для этого сложатся все прочие условия. 
Техносфера привела к тому, что у большинства людей начали появляться свободное время и избыток денег, которые они тратят на развлечения.

Поскольку страсть, являясь инстинктом, предоставляет кратковременное блаженство, не требуя для своей реализации никаких дополнительных условий, она позволяет создать огромный и очень выгодный рынок товаров и услуг. Я не имею в виду публичные дома и подобные виды бизнеса. Однако, порнография, тема натуралистичной любви на эстраде и в кино, использование сексуальных ассоциаций в рекламе буквально всего: от пищи, одежды и косметики до автомобиля – во всем этом эффективность бизнеса опирается на эксплуатацию инстинкта размножения. Вместе с тем коммерческие предложения делают менее заметным диссонанс, вызванный высвобождением рабочей силы. 
Поскольку, как рудимент инстинкта размножения, осталось половое влечение, резко возросло число гомосексуалистов, среди обеспеченных слоев населения нормой стали семьи: «муж, жена и две собаки», широчайшее распространение получила «полиамурия». Все это снижает уровень как физического, так и психического здоровья популяции, но, несмотря на то, что нездоровый сексуальный интерес вполне можно безболезненно подавлять и социально, и фармакологически, мир все больше и больше спускается к узаконенной, одобряемой обществом распущенности. В газетах можно читать заметки о том, что и мужчине, и женщине для здоровья абсолютно необходимы случайные связи.

В мире уже предпринимались различные удачные попытки снизить нездоровое половое влечение. В Древней Греции мальчики и девочки голыми занимались вместе физкультурой, в еврейской культуре, наоборот, сделана ставка на раздельное обучение. В Китае, рассказывают, считается, что добиваться чужой жены так же глупо, как обрабатывать чужое поле… 
Д-р Бетти Додсон, написавшая книгу «Секс для одного» и множество других материалов на эту тему, предлагает свое решение этой проблемы. Одним словом, в современном обществе интеллект вполне способен справиться с противоречием, возникшим между древним инстинктом и заменой основного принципа существования жизни на земле.

При соответствующем воспитании, в случае необходимости поддерживаемом фармакологическими средствами, отказ от сексуальных развлечений мог бы означать менее истощенную нервную и гораздо более здоровые репродуктивные системы мужчины и женщины. Существенно более здоровые, как морально-психологически, так и физически, счастливые семьи были бы готовы не только к зачатию и рождению желанного ребенка, но и к полноценному уходу за ним. В свою очередь, это и был бы возврат к физиологии, но уже с принципиально иным участием интеллекта. 
Мы являемся свидетелями и участниками широкого вмешательства интеллекта в физиологию. Если сексуальные развлечения всегда вызывали ощущение «неправильного» поведения, которому не было сил, да и желания сопротивляться, то «пищевые развлечения» некоторое время, а точнее с победы над голодом и до «эпидемии» ожирения, считались вполне принятыми. 
Сегодня удовольствия, связанные с нерациональным питанием, вызывают чувство вины, но это в целом не изменяет ситуацию, по крайней мере, в лучшую сторону. Менее заметных примеров вмешательства интеллекта в физиологию существует немало. Изобретение парфюмерии подавило естественную роль обоняния при определении целесообразного партнера, но это никого не останавливает. Сегодня создаются дезодоранты, духи и одеколоны с компонентами, намеренно симулирующими биологические сигналы. 
Когда кот подходит к кошке, она не спрашивает у него ни о доходе, ни о том, на какой ступени социальной лестницы он стоит. И он и она снабжены полным набором естественных инстинктивно определяемых характеристик, которые предопределяют какой кот с какой кошкой должны оставить потомство. 
У человека интеллект вмешивается не только, когда девушка взвешивает, на что она может рассчитывать, выходя замуж, или жених думает о том, смогут ли ему родители невесты помочь в карьерном росте, но и тогда, когда в ход идет парфюмерия, сбивающая инстинкт с толку.

Итак, с тех пор как в человеческом обществе секс стал самостоятельным по отношению к деторождению феноменом, социально и биологически возникла принципиально новая ситуация. Интеллект готов в значительной степени взять на себя заботу о потомстве. Это не значит, что государство или какие-то международные организации решат за человека, как он должен себя вести. 
Напротив, будучи полностью свободными в этом вопросе и получая адекватную информационную, а если надо и фармакологическую, поддержку от общества, граждане могут строить крепкие семьи, которые не будут распадаться, в среднем, через три года, когда для инстинкта ребенок уже достаточно подрос, а для интеллекта – он еще только начал нуждаться в серьезном внимании.

В этом материале популярно изложены некоторые идеи, опубликованные автором в книге: Д. Вигдорович «Философия здорового и оздоровителного питания человека» - Health&Healing LTD., Кирят-Арба 2010, 256c.

Книга выложена для свободного ознакомления на сайте http://hah.hut2.ru/

Прислано автором 28 апреля 2011 г. 
для обсуждения на семинаре.