Статья профессора Фейгенберга затрагивает многие важные вопросы, связанные с развитием обазования. В то же время мне представляется, что уважаемый профессор считает аксиомами некоторые предположения, которые на самом деле (несмотря на частое их повторение) не только требуют доказательств, но и представляются мне совершенно неправдоподобными. 
Однако вначале хотелось бы немного поспорить с гг Романенко и Никитиной.

О сроках образования
Я не проводил специального исследования, но простейший анализ биографий некоторых наугад взятых деятелей науки и культуры говорит сам за себя: 
Пирогов Н. И. родился в 1810, поступил в университет в 1824, избран профессором в 26 лет. 
Салтыков-Щедрин М. Е. родился в 1826 году, в возрасте 18 лет закончил Царскосельский лицей. Работал в канцелярии военного министра, чиновником для особых поручений МВД, вице-губернатором. 
Мечников И.И. Родился в 1845, закончил университет в 1864, после чего приступил к самостоятельной научной работе, магистр в 1867, доктор в 1868, избран профессором в 1870 ( в 25 лет). 
С.П. Боткин избран профессором в 28 лет. 
И. Сеченов родился в 1829 году, окончил инженерное училище, два года служил в войсках, только после этого закончил медицинский факультет. Избран профессором Медико-хирургической академии в 1860 (31 год) 
Физиолог Л. Орбели 1882 года рождения, в 1911 году был избран профессором (29 лет). 
В других странах и других областях науки положение было аналогичным. 
Р. Вирхов родился в 1821 году, окончил медицинский институт в 1843, приглашен профессором в Вюрцбургский университет в 1848 году (27 лет). 
С. Тимошенко родился в 1878, с 1906 профессор Киевского политехнического (28 лет), в 1908 году написал учебник по сопромату, получивший международное призвание. 
Я специально привожу в пример в основном врачей и биологов, поскольку общепризнано, что физики и математики начинают свою научную деятельность очень рано, много раньше, чем специалисты в иных областях. 
Так Нильс Бор, 1885 года рождения, получил золотую медаль Датского королевского общества за теоретическое исследование по физике в 1906 году (21), а в 1913 году (28) опубликовал революционную статью «О строении атомов и молекул», которая одна могла бы прославить любого ученого. «Я не знаю другой теории, которая имела бы больший успех», писал о ней Резерфорд. 
Альберт Эйнштейн 1979 года рождения опубликовал в 1905 году (26) три статьи, каждая из которых вошла в историю науки, в том числе он обнародовал специальную теорию относительности и квантовую теорию фотоэффекта. И т.п. 
Таким образом еще в начале прошлого века считалось вполне очевидным, что выпускник высшего учебного заведения готов к самостоятельной научной работе. Если молодые ученые иногда и ездили за границу на короткий срок, то для того только, чтобы несколько месяцев поработать в ведущих научных центрах мира, узнать из первых рук последние новости. В те времена не было ни системы международных конференций, ни множества научных журналов, ни, тем более, интернета. 
Ученый, не достигший тридцати лет, мог быть (как рядовое событие) избран завкафедрой перворазрядного ВУЗа. 
В наши дни возраст, когда даже выдающийся ученый впервые занимает кафедру, приблизился к сорока годам и продолжает расти. 
Можно утверждать, что срок, в течение которого формируется научный работник, способный самостоятельно вести научные исследования, возрос в два или даже три раза. 
В конце 19 и начале 20 века высшее образование считалось обязательным только для лиц, намеренных посвятить себя научной работе. 
Кроме того считалось, что высшее образование обязательно для инженеров. Следует учесть, что железнодорожный мост или корабль в те времена проектировали не проектные институты. Мосты, корабли и т.п проектировались одним инженером, у которого могло быть 1 – 2 стажера с высшим образованием и неколько помощников – техников. Он один и нес полную ответственность за то, что мосты не рухнут, а корабли не утонут. 
По традиции считалось также, что высшее образование и даже докторская степень обязательны для юристов и врачей, от компетентности которых непосредственно зависит свобода и жизнь человека. 
Также высшее образование должны были, как правило, иметь преподаватели гимназий и некоторых других средних учебных заведений (лицеев, пажеского корпуса). 
И это все! 
Для занятия всех прочих должностей в государстве еще 100 лет назад было достаточно закончить гимназию, полный курс которой продолжался восемь лет, иногда девять с подготовительным классом. В подготовительный класс, как правило, поступали дети, родители которых не могли или не хотели в домашних условиях подготовить их к сдаче экзаменов в первый класс гимназии. 
«Окончившие курс в гимназии получали аттестаты зрелости, открывающие доступ во все высшие учебные заведения и дающие права на вступление в государственную службу, предпочтительно пред не бывшими в гимназии, с производством в первый классный чин по выслуге определённых сроков. Лучшие ученики, кроме того, награждались медалью, золотой или серебряной, и производились в чин сейчас же по вступлении на службу.» (Цит. По Брокгауз и Ефрон.) 
В настоящее время обязательное школьное образование в Израиле продолжается 12 лет. 
О качестве мы пока не говорим, но срок базового образования увеличился за сто лет на треть! 
Часто утверждают, что увеличение сроков обучения оправдано резко возросшим объемом знаний, которые получают школьники. 
Этот тезис вызывает у меня большие сомнения. 
Объем знаний по математике и географии изменился мало. Возрос объем знаний по естественнонаучным дисциплинам, это так, но зато в большинстве гимназий изучались, кроме родного, еще четыре языка. В том числе латынь и греческий. И изучались «без дураков». Мой израильский знакомый, весьма пожилой человек, закончивший классическую гимназию в Берлине, перечитывал для собственного удовольствия Плутарха и Флавия на греческом языке. Однажды, помню, он долго пытался мне объяснить (без особенного успеха, учитывая мой уровень знания иврита), как прекрасно звучат на латыни строки Катулла. Брат моего деда.закончил классическую гимназию в Вильно (Вильнюс). Учился он так себе, в основном на тройки (моя бабушка, закончившая женскую гимназию с отличием, доходя до этого места в рассказе, всегда добавляла: «зато он был очень остроумный человек, просто-таки душа любой компании»). Для поступления в университет еврею в России необходима была золотая медаль. Он уехал в Вену и поступил в Рудольфину, а так как денег, которые могли прислать родители, было мало (в семье было еще восемь или девять детей), устроился секретарем к богатому еврею-экспортеру и с первого дня грамотно писал деловые письма по-немецки и по-французски. Преподавание истории в гимназии было весьма подробным. Трехтомный учебник проф. Виппера более напоминает нынешние учебники для исторических факультетов, чем школьные. Вместе с русским языком и литературой тогда изучалась логика. О чистописании и рисовании я уже не говорю. Изучался также закон божий, часто с основами библеистики и иврита. 
Коротко говоря, количество знаний, которое должен был усвоить гимназист, было, видимо, значительно больше того, которое получает современный школьник. 
Однако мы с вами постоянно (примерно с семидесятых годов прошлого века) слышим о непомерно раздутой школьной программе, хронической перегрузке школьников и т.п. Проф. Фейгенберг вполне справедливо говорит о невозможности дальше увеличивать сроки среднего образования. 
Но что мешает сократить эти сроки?! 
Почему бы в наши дни, когда изобретено множество технических средств, облегчающих учебную деятельность, а психологическая наука сильно продвинулась вперед в создании высокоэффективных методов обучения. Когда практически у каждого ребенка есть компьютер, существуют и быстро развиваются всемирная сеть и интерактивные обучающие программы. Когда учителям и ученикам доступно огромное количество научно-популярных телефильмов и т.д. и т.п. 
Почему бы ученику средней школы в наши дни не учиться хотя бы с такой же интенсивностью, с какой учился гимназист-троечник в начале века?! 
Или подойдем к делу с другой стороны. 
Что такого случилось в семидесятые годы, что вызвало постоянные и нарастающие жалобы на перегрузку учащихся, при том, что программа средней школы, насколько я знаю, в те годы не менялась? (Я окончил школу,10 классов, в 1966 и совершенно не припоминаю, чтобы нагрузка была чрезмерной. Напротив. Никогда я не читал так много художественных книг, как в девятом и десятом классе. Открыл для себя всех трех Толстых, Бунина, Цветаеву, добыл, уж не помню где, Ницше, Гумилева-отца. Пытался читать Гегеля. Часами гулял с девочками. Ходил в литстудию, на дополнительные занятия в университет... Но были в нашем классе и такие ученики, которые не умели бегло читать. Чему они в принципе могли научиться?) 
Ответ очевиден. В семидесятые годы был завершен переход ко всеобщему среднему образованию. 
Отныне все те, кто не хотел учиться в младших классах, скучал и хулиганил на уроках, зачастую не умел толком читать и писать, должен был продолжать скучать и хулиганить в старших классах. Понятно, что эти несчастные не только сами не учатся, но и создают невыносимые условия тем, кто может учиться и хотел бы это делать.

Грандиозная девальвация базового образования. 
Я поневоле буду тут говорить о российском и советском опыте, как о вещах, с которыми лучше знаком. Этот опыт представляется мне поучительным и по меньшей мере заслуживающим внимания. 
Вернемся в начало двадцатого века. 
Создавая и развивая систему гимназий, правительство, в лице императора и министра просвещения, а в те времена среднее образование считалось одним из важнейших государственных дел , ясно видело перед собой цель, ради которой расходуются государственные деньги. 
Стране необходимы были юноши, обладающие широкой общей культурой, пригодные к поступлению в высшие учебные заведения и, в основном, образованные и квалифицированные чиновники. (Женщин, даже закончивших женские гимназии по программе министерства просвещения, в университеты не принимали и чиновниками не назначали. Впрочем, и в других странах Европы было всего несколько высших учебных заведений, куда их могли принять. И были еще Высшие женские курсы, где занимались несколько сот студенток.) 
Понятно было, что и абитуриентов и чиновников в те времена нужно было не очень много. Но качество их было желательно максимально повысить. 
Отсюда упор на гуманитарные дисциплины. Признаемся честно, государственному чиновнику, кроме редчайших случаев, не очень-то и нужно знать постоянную Планка, систематику цветковых растений или понимать, как свет взаимодействует с дифракционной решеткой. Зато чтение в подлиннике источников по римскому праву или кодекса Наполеона, подробные знания по европейской и мировой истории могли пригодиться в любой момент. 
Отсюда же система жесткого отбора поступающих в гимназии и отсева неспособных. 
По состоянию на 01.01.1892 года в стране было 180 гимназий и 61079 гимназистов на 114 миллионов населения. Исходя из демографических параметров тогдашнего общества, один гимназист приходился примерно на 130 – 140 мальчиков соответствующего возраста. 
Фактически сама возможность учиться в гимназии была важной привилегией, мало кому доступной. 
Уже для поступления необходимо было сдать экзамены, видимо сложные, если к ним готовили в подготовительном классе целый год. Экзамены сдавали и при переходе из класса в класс. 
Тех, кто не мог учиться или не имел к этому достаточной мотивации, а также нарушителей дисциплины безжалостно исключали. Недоучившийся гимназист был довольно обычным явлением. С другой стороны, всякий окончивший гимназию реально мог продолжать учебу в ВУЗе или сделать карьеру на госслужбе. 
Таким образом и родители, и учащиеся были всесторонне мотивированы на достижение учебного результата. Родители были готовы не только платить за учебу в гимназии немалые деньги (от платы освобождались не более 10% учащихся, только успевающих и по самым уважительным причинам), но и нанимать репетитора, иногда нескольких. Детей, в случае необходимости, уговаривали или заставляли учиться родители. Самых ленивых – секли розгами (я этого, упаси бог, не одобряю). 
Ситуация, я уже говорил, кардинально изменилась после введения всеобщего среднего образования. 
Никто не потрудился объяснить родителям и детям, или хотя бы только родителям, для чего оно нужно. Мне лично известен единственный рациональный аргумент в пользу всеобщего среднего образования – детей надо держать в школе, под надзором, чтобы они не хулиганили на улицах и не связывались с уголовниками. Может быть и так. 
Но простая гуманность требует как можно раньше изолировать этих «поднадзорных» от тех детей, которым они мешают учиться, над которыми издеваются, приобщают к наркотикам.

Что же делать со всем этим? 
Израиль особая страна, маленькая страна, специализирующаяся на разработках в области высоких технологий. В начале этого века по абсолютному количеству фирм «старт ап» мы уступали только Японии. И даже при всем том, по данным д-ра Сосновского(см. его комментарий): 
«В Израиле в 2008 г. доля специалистов с университетским образованием составляла 14,4% от общего числа занятых; кадровых специалистов, не имеющих университетского образования, и техников – 15,4, менеджеров – 6,8.» 
Итого 36,6%. Если допустить, что всем этим людям необходимо добротное среднее образование, что вообще говоря, совершенно не очевидно, то что же делать с остальными 64%?. А это две трети населения. 
Что дает добротное среднее образование кассиру в магазине, бармену, охраннику, продавцу швармы. Ответ очевиден – значительно меньше, чем ничего. 
Вспомните, как приехав в страну, многие из нас начинали жизнь с нуля, не зная языка, фактически лишившись профессии. Кто-то пробился, кто-то, доработав до пенсионного возраста в шмире или доме престарелых, сохранил себя, кто-то спился, а кто-то и покончил с собой. 
Все мы, однако, были взрослыми сложившимися людьми и понимали – наши мучения, потеря статуса, являются результатом грандиозной социальной катастрофы. 
Но представьте себе, что вы, читатель, родились в Израиле, закончили школу, получили хорошее образование, у вас прочные знания во многих областях. Вы хорошо умеете учиться, работать с литературой, получать знания из сети. И вот вы пришли на первое в жизни место работы, начальник дает вам в руки метлу и объясняет – метут вот так! 
И вы знаете: метла – это НАВСЕГДА. Вам никогда не получить более квалифицированную работу. Она зарезервирована для тех, кто соображает еще лучше (ну и для блатных, само собой, «каха ба Исраэль»). 
Этого не может быть? 
Да, этого не может быть, потому что большинство школьников учится плохо или очень плохо. Или вообще никак. Именно такова общественная потребность. Две трети выпускников школ, а возможно и три четверти, должны быть абсолютно непригодны к интеллектуальной деятельности и лишены соответствующих амбиций. 
Потому что получить подходящее место работы они не смогут никогда! 
С другой стороны, такое население очень выгодно для наших политиков, которые и сами, не будучи семи пядей во лбу, могут беспрепятственно манипулировать избирателями. 
С третьей же стороны тех, кто, несмотря ни на что, учится хорошо, в стране более чем достаточно. 
Они не только занимают все подходящие рабочие места в Израиле, но и в большом количестве эмигрируют в США, где вместе с представителями других народов покрывают потребность этой страны в работниках хай-теха и ученых. 
Рискну предположить – с годами ситуация будет только ухудшаться. Уже на моих глазах за последние 10 -15 лет исчезли многие должности, требовавшие сравнительно высокой квалификации. Сегодня, например, всю подготовку рукописи к печати осуществляет один человек. Ушли в прошлое наборщики, верстальщики, корректоры, граверы и т.п. Завтра книги, журналы и газеты в бумажной форме будут издавать только для немногочисленных любителей и коллекционеров, поскольку уже поступили в широкую продажу электронные книги, которые намного удобнее бумажных (см. например http://www.the-ebook.org/?page_id=85). Следовательно исчезнут все профессии, связанные с разработкой и производством полиграфического оборудования. 
То, что я хотел бы предложить читателям, очень просто и кажется очевидным. 
Давайте прекратим обсуждать проекты того, как научить всех и всему. 
Это невозможно. Но если бы это и было возможно, то не привело бы ни к чему хорошему. 
Давайте думать над тем, чему и как, лучше и эффективнее учить тех, кто может и хочет учиться. 
Как добиться того, чтобы дети и их родители, которые ценят образование и стремятся к нему, могли реализовать свой потенциал с наименьшими затратами сил и денег.

ответ автора

Благодарен Вам за Ваше обстоятельное размышление по поводу моей статьи «Назревающий кризис в образовании». 
Вы правы, что обществу нужны самые разные люди. Отсюда Вы заключаете, что среднее образование нужно не всем. Вы пишете, что «общественная потребность» такова, что «две трети выпускников школ … должны быть (подчеркнуто Вами – И.Ф.) абсолютно непригодны к интеллектуальной деятельности». Вы пишете, что за последнее время исчезают должности, требующие высокой квалификации. Мне кажется, что реальная тенденция противоположна этому: исчезают виды труда, не требующие высокой квалификации. В 19-м веке быстро росло число ямщиков, извозчиков – не требующих высокой квалификации. В 20-м веке их сменили пилоты, машинисты сложных локомотивов – требующие очень высокой квалификации. Крестьянина сменил фермер, обладающий высокой квалификацией. Даже самая распространенная «должность» мамы или папы в современном мире требует высокой квалификации. Даже «должность» гражданина, избирающего правителей своей страны, требует квалификации – чтобы к правлению приходили люди, понимающие, куда вести народ и чувствующие свою ответственность перед народом. 
Вы правы – люди очень разные. И в этом сила, а не слабость человечества. Но люди делятся не на тех, кто хочет учиться, и тех, кто мешает другим учиться. «Мешающий» учиться математике, может быть, прекрасно учился бы живописи или умению создавать и чинить обувь. В русском языке слово «сапожник» иногда звучит как «неумеха». А ведь хороший сапожник не только достоин большего уважения, чем плохой врач или плохой учитель, но и больше них чувствует удовлетворение на своем месте. 
Отсюда вывод: хорошее базовое образование нужно всем. Но оно должно быть не одинаковым для всех (это вредная иллюзия «демократичности»). Школы должны быть различными. И выбор школы должен быть адекватен способностям и интересам ученика. «Мамы разные нужны, мамы разные важны». Но к необразованным мамам это не относится. Неквалифицированные виды труда все больше выполняют машины, компьютеры. А человеку они оставляют творческую деятельность, недоступную машине. И к творческой деятельности надо готовить человека с малолетства.