Выступление д-ра Анатолия Добровича, несомненно, указывает на «явление». Этим оно и интересно. Позволю себе высказать некоторые соображения общего характера. 

Перемирие, давно заключенное религией и наукой, основано на принципе невмешательства. И ученые, и теологи признали, что находятся в разных мирах, и понимание одного мира никак не приложимо к другому. Вначале это была уступка науке, которой позволили заниматься своими «низкими» истинами, держась в стороне от великих истин Писания. Но и сейчас, когда религия давно потеряла роль цензора, перемирие сохраняется. Ученые признают, что метафизическая область бога не может быть исследована научными методами. Был изобретен даже специальный термин для обозначения этих несовместимых областей: NOMA (от «nonoverlapping magisteria» — «разносуществующие круги»). 

Ричард Донкинз в своей знаменитой книге «Бог как иллюзия»  решительно  отказывается от принципа невмешательства и всесторонне исследует «гипотезу бога», равно как и причины столь широкого распространения религий – психологические и биологические (русский перевод – в интернете). Верным мне кажется утверждение Донкинза, что религии, несмотря на критику просветителей и распространение атеизма, сохраняют особое положение в обществе. Им прощаются все нелепости и несообразности, которые были бы немедленно отвергнуты, не будь у них религиозного контекста. Священнослужители высокого ранга позволяют себе заявления, которые вызвали бы общественные или даже уголовные санкции, если бы делались по другим, не религиозным мотивам. Это относится в полной мере и к израильскому обществу. Мы слышим о глубоко религиозных теоретиках, исследующих случаи, когда позволено лишать жизни неевреев. Читаем о презрительном отношении к репатриантам, еврейство которых  кажется неполноценным. Узнаем о галахических рекомендациях по чтению газет в туалете. Отношение образованной светской публики (по личным впечатлениям) к подобного рода эксцессам, в том числе анекдотического характера – снисходительно-ироническое. Таким бывает отношение к безобидным юродивым. И в этом, как мне кажется, немалая доля легкомыслия и недостаточный учет некоторых важных перемен.  

Прежде всего, растет доля верующих, которых невозможно причислить к традиционной религии, но только к различным, отделённом друг от друга сектам. Признаки сектантства  очевидны:  изолированные районы проживания, особый вид одежды, особое образование и воспитание детей, ограниченный строгими рамками вид занятий, тоталитарное руководство «дворами» и, разумеется, строго ограниченный брачный круг. Последний делает секту даже и биологически обособленной, как бы отдельной популяцией.

 Но и вне сект нарастает суеверие или даже некоторое подобие язычества: поклонение могилам праведников, продажа «святой воды» и пр.

Всё очевиднее становится  влияния религии на повседневную жизнь армии.

Сила религиозных партий, которые по природе своей не склонны к компромиссам, не позволяет провести самые необходимые и признанные большинством перемены, без которых общество постепенно утратит свои западные ценности – вместе с образованием, наукой и высокими технологиями.

Но религия, похоже, сумела очертить себя заколдованным кругом, преступить который мало кто решается. Быть может в этом причина прохладного отношения светского большинства к единственно возможному решению – отделению религии от государства.

Я благодарен д-ру Анатолию Добровичу за мысли, которые мне кажутся верными и актуальными и, в не меньшей степени, за отличную форму, в которой они представлены.