Художник Аполлон Бельведерский, один из героев пьесы Маяковского «Баня», объяснял Главначпупсу товарищу Победоносикову: «Мебель, товарищ Победоносиков, бывает разных Луев». Так вот, точно так же и предвидение бывает разных видов. В нашем мире - мире людей - слово «предвидение» понимают, в основном, двояко. Говоря о предвидении государственных мужей, политических аналитиков, ученых, футурологов и т.п., имеют в виду, что они, вроде бы, способны, на основе определенных знаний и логического анализа, предсказывать возможное развитие политических и иных событий. Говоря о предвидении всевозможных Пифий и Джун самого разного уровня и толка, т.е. «ясновидиц», которые не руководствуются ни логикой, ни знаниями (разве что знанием человеческой души), люди имеют в виду предсказания будущих событий, сделанные с помощью неких сверх-естественных способностей, дарованных этим людям.

В мире животных слово «предвидение» чаще всего связывается со способностью тех или иных животных предчувствовать стихийные бедствия (землетрясения, цунами и т.д.). Поскольку ученые, вооруженные самыми чувствительными приборами, до сих пор не нашли физических явлений, который позволили бы им предсказывать эти бедствия, в широких кругах возникло представление, что животные наделены неким «шестым чувством», которого нет у людей (и у их приборов). Иногда это «шестое чувство» даже позволяет животным успешно соревноваться с предсказателями-людьми – как тому коту, который предсказывал хозяйке предстоящую мигрень, или тому попугаю, который, подражая звуку телефона, предсказал хозяевам предстоящий звонок с известием о смерти родича. А уж если вспомнить того осьминога, который в 2010 году якобы предсказал результат первенства мира по футболу, то он по своей предсказательной мощи, пожалуй, и самое Джуну переджунил.

В науке, однако, различают еще один вид предвидения будущего, - и возможно, самый важный из всех, потому  что таким предвидением в одинаковой мере успешно занимаются все люди, от государственных мужей до простых смертных, и притом занимаются ежедневно и ежечасно, зачастую сами того не осознавая. Иными словами, этот вид предвидения присущ человеку вообще как особому виду биологических существ и характеризует какую-то общую особенность нашего мышления.

Что же это за предвидение такое? Вот, представим себе, что мы собираемся что-то сделать в будущем - например, сходить в магазин  за продуктами. Как работает в этой ситуации наше мышление? Мы начинаем размышлять, что именно мы там купим. И думая об этом, мы, возможно, мысленно перемещаем себя в магазин, куда мы собираемся пойти (т.е., в сущности, в будущее) и, представив себе, что мы уже в магазине, планируем свои там будущие действия. И то же самое мы делаем, размышляя о предстоящем отпуске, или деловой встрече, или поездке к знакомым - в общем, нам каждый день приходится десятки раз, иногда почти того не сознавая, совершать такое «мысленное путешествие в будущее» (или МПВ, как его сокращенно называют специалисты).

Именно этого рода «предвидение» имеют в виду ученые, когда задают поставленный в заглавии вопрос: обладают ли этой способностью к МПВ какие-нибудь другие животные, кроме человека?

У людей эта способность опирается, во-первых, на присущее нам чувство времени (способность отличать «сейчас» от «не-сейчас», т.е. то, что есть, от того, что было или будет), и во-вторых, на память, ибо, представляя себе свои действия  в будущем, мы, понятно, пользуемся и своими знаниями, полученными в ходе учебы, чтения и т.п. , и известным нам опытом других людей, а самое главное - нашим собственным жизненным опытом, т.е. воспоминаниями о пережитых нами в прошлом событиях. В каком-то отделе нашей памяти хранятся этакие видео-ролики, способные показать нам (когда мы вызываем их сознательно) те или иные эпизоды прошлого или же подсказать (на подсознательном уровне) основные вынесенные из них уроки, знания и т.п. Этот вид памяти («воспоминания о лично пережитых эпизодах») канадский психолог Тювлинг когда-то назвал «эпизодической памятью» (ее еще называют Ч-К-Г- памятью, т.е. памятью о том, Что,  Когда и Где с нами произошло). Ее важность в нашем поведении очевидна: не имея этой эпизодической памяти, мы не смогли бы воссоздать в уме правдоподобный образ будущего, - скажем, того магазина, куда мы собираемся, и того списка продуктов, которые нам нужно там приобрести. А значит – не смогли бы спланировать (т.е. «предвидеть») свои будущие действия там.

Сам Тювлинг считал, что эпизодическая память присуща только людям. Однако, длительное изучение повадок  тех видов птиц, которые запасают себе еду на будущее, показало, что они отлично помнят, что закопали, когда и где. А исследования поведения крыс выявили, что они способны запомнить, когда, где и какая приятная для них пища им встретилась в лабиринте. Были  поставлены также многочисленные опыты для выяснения, есть ли у животных чувство времени. Поначалу считалось, что этого чувства у них нет и они не различают, последовательность событий во времени и продолжительность временных промежутков. Но оказалось, что это представление ошибочно. Очередные многочисленные исследования показали, что некоторые виды птиц, которые прячут пищу впрок, четко различают, закопали они пищу 4 часа или 5 дней тому назад. А те же крысы различают, нашли они пищу 30 минут или 4 часа назад.

 Тогда была выдвинута гипотеза, что в этом различении животные руководствуются просто тем, что воспоминания ослабевают со временем и потому воспоминание о произошедшем 5 дней назад слабее воспоминания о произошедшем 4 часа назад. Но специальные исследования 2009-11 годов показали, что и это не так. Оказалось, что многие животные различают не только истекшие промежутки времени, но также разные времена дня и даже разные дни  - сегодня и завтра. Так что неправ оказался английский поэт Броунинг, красиво сказавший когда-то: «У псов и обезьян есть только Сейчас. Людям же дана Вечность».

Все вышесказанное заставляет думать, что у животных есть не только некое, пусть даже примитивное, чувство времени, но также и то, что мы называем «эпизодической памятью», или, по крайней мере, какое-то ее подобие. А это значит, что у них есть определенная основа для мысленных путешествий во времени. Но совершают ли они их в действительности?

Возьмем простейший пример житейского МПВ: мы собираемся в гости и знаем, что там (т.е. в будущем) нас будут угощать. Предвосхищая это угощение, мы дома нарочно едим поменьше. Способны ли животные на такое «предвосхищение будущего»?

Американские исследователи Флахерти и Чека придумали эксперимент, как будто позволяющий ответить на этот вопрос. Они разделили подопытных крыс на 4 группы. Всем группам давали пить подслащенную сахарином воду. Затем крысам трех первых групп давали воду с сукрозой (которую они любят много больше сахарина): первой группе – через 1 минуту после воды с сахарином, второй группе – через 5 минут и третьей - через 30 минут. Четвертой (контрольной) группе ничего не давали. Эту процедуру экспериментаторы повторяли 11 дней подряд. И вот результат: крысы первых трех групп стали пить меньше воды с сахарином, как бы воздерживаясь в предвосхищении любимой сукрозы. Причем воздержание было самым большим у первой группы, «знавшей», что сукроза последует вот-вот и нужно оставить ей место, и самым малым - у крыс третьей группы, которым до сукрозы оставалось еще целых полчаса. А крысы контрольной группы никакого воздержания от сахарина на проявили. Не правда ли, чисто «человеческое» поведение?!

Тем не менее многие специалисты не были впечатлены. Они продолжали утверждать, что результаты этого и многих подобных опытов являются всего лишь сложными вариантами обычных «павловских рефлексов».  Однако последние эксперименты заставили многих из «скептиков» изменить свое мнение. Эти эксперименты стали продолжением работ, начатых американским психологом Давидом Редишем еще в 2007 году. А сами эти работы были вдохновлены двумя важнейшими открытиями в нейрофизиологии. Сначала Джон О’Киф обнаружил, что некоторые нейроны в мышином гиппокампе (этот древний отдел мозга животных отвечает за превращение кратковременной памяти в долговременную) «выстреливают», когда мышь попадает в то или иное место, так что по мере перемещения животного эти по-очередно вспыхивающие нейроны образуют в гиппокампе некий «след» пройденного пути. Эти нейроны получили название «клеток места». А затем супруги Мозер нашли, что по мере изучения мышью или крысой окружающего пространства, в ее мозгу, кроме по-очередно вспыхивающих «клеток места», «выстреливают» также нейроны в соседней с гиппокампом энторинальной области мозга (которая связывает гиппокамп с корой), причем эти нейроны постепенно образуют некую жесткую «сеть точек», являющуюся, по всей видимости, чем-то вроде мозгового эквивалента «координатной сетки» изученного пространства; эти нейроны соответственно, получили название «грид-нейроны» (от английского «grid», т.е. сетка; по-русски их еще называют »координатными нейронами»).

Оба эти открытия (удостоенные, кстати, Нобелевской премии 2014 года) показали, что существует возможность наблюдать за «мысленными процессами», которые сопровождают движение животных в экспериментальном лабиринте, и вот Редиш первым сумел проследить (с помощью множества электродов,  введенных в гиппокамп и в энторинальную область), что происходит в мозгу у мыши, начинающей движение по уже знакомому ей – из предыдущих экспериментов - лабиринту. Оказалось, что ее «клетки места» вспыхивают раньше, чем она реально оказывается в соответствующих местах лабиринта, а ее грид-нейроны начинают отражать топографию целых участков пути, которые они лишь собирается посетить, а иногда даже и не посещает вовсе. Иными словами, мышь как бы предвосхищает, куда она ступит в ближайший следующий момент времени и одновременно «перебирает в уме» различные варианты более дальнего пути в будущем.

Эти эксперименты были продолжены в следующие годы, показав, что «клетки места» вспыхивают даже тогда, когда мышь вообще не входит в лабиринт. Выяснилось, что в мозгу неподвижно сидящей перед лабиринтом мыши один за другим появляются «следы» различных маршрутов – как пройденных в прошлом, так и возможных в будущем. И наконец, опыты последних лет, окончательно поколебавшие многих скептиков, показали то же самое и в отношении летучих мышей. Как сказал один из самых убежденных «отрицателей» способности животных к МПВ, Майкл Корбалис, «эти результаты дают более глубокое понимание того, на что способны животные, и убеждают, что мысленные путешествия в будущее имеют очень древнее происхождение». Тем не менее давний коллега Корбалиса, австралиец Зандендорф (им обоим принадлежат первые работы по МПВ и само это название) по-прежнему остался при мнении, что животным недостает очень многого до настоящих «человеческих» МПВ, потому что они руководствуются исключительно «эпизодической (т.е. личной) памятью» и потому наверняка не способны к тому широкому спектру МПВ (вплоть до самых фантастических, вроде посещений иных планет), на который способны люди, используя свои «теоретические» знания.

Так что вопрос, способны ли животные предвидеть будущее, пока не получил единодушного положительного ответа. Но и та степень предвидения, на которую они оказались способны, крайне важны. Она приоткрывает науке истоки того пути, которым шла эволюция, создавая нашу человеческую замечательную способность к любым МПВ, столь важную и для жизни вообще, и для развития самой науки в частности. Более того – все это наводит на дерзновенную мысль, что животные – не просто биологические автоматы, потомту что у них уже есть зачатки того,  что мы именуем «сознанием» и гордо приписываем одним себе.