Нам лишь кажется, что некоторые дети не хотят учиться.

Знать они хотят.

Но не могут, по разным причинам, преодолеть тот перевал в каждой науке, за которым раскрываются просторы физического понимания сути дела.

Но стоит им расчистить в этом перевале даже узкую тропу, они с охотой устремляются по ней в познание своей профессии. Стоит им хоть что-то понять, ощутить физически, как поток понимания начинает расширяться. И тогда им становится интересно. И тогда они начинают учиться!

Был случай, когда один студент, получавший у меня одни пятерки, буквально восхищавший меня своей сообразительностью, был отчислен из института за неуспеваемость по другим предметам.

Время перестройки. Тяжелое. Особенно, для молодежи. Будущее многим видится в предпринимательстве. Многие подрабатывают.

Начинаю новый учебный год, а в аудитории студентов явно не хватает. Спустя некоторое время, появляется кто-то, приличия ради.

И все! Он уже мой! Он далее не пропускает лекций. Так и наполняется аудитория все более и более. И начинают ходить почти все: они же общаются!

Как не ходить, если на лекциях становится понятной современная архитектура!

Далее. Университет переходит на выпуск магистров. Каждой кафедре строительного факультета дается группа для работы с ними.

На кафедре такая группа дается мне. Начинаю работать. И группа начинает пополняться: ребята идут в деканат и просят их перевести их ко мне. Кафедры не возражают – им эти магистры в тягость.

Можно ли нечто подобное утвердить в израильской школе?

Да и в любой можно! Но лишь при отцовской заботе учителей о будущем учеников!

Я учил студентов и в тяжелейшие годы перестройки.

Любовь моя к ним и двигала меня в моем преподавательском деле!

Многие, окончив учение, объединились в архитектурно-строительные группы. И весьма успешно работали, преимущественно создавая для «новых русских» элитное жилье и офисы. Фантазии же этих хозяев жизни были столь причудливы, что требовались хорошие инженерные знания для их удовлетворения.

Могу уверенно сказать, что, если кем-то в жизни мне удалось по-настоящему состояться, так это стать преподавателем.

Но хочу сказать еще.

Не только человек ищет работу, но и работа ищет человека.

В особенности, когда нужно сделать что-то необычное, новое, нужный человек попадает на нужную работу.

Я не выдумал эти слова. Они – отражение реалий моей жизни.

Кто я?

Каково самое главное, присущее мне, качество? (Простите – занимаюсь препарированием самого себя).

Главным считаю умение постоянно думать. Думать не только о связанном с повседневными заботами, а начиная от мироздания до решения профессиональных задач на завтра.

Эту особенность считаю заимствованной от дедушки.

Он был широко образованным человеком. Не только писателем и поэтом. В тяжелые годы он становился прекрасным бондарем. Он очень хорошо пел и в молодые годы гастролировал с хором. Он прекрасно знал астрономию. За наблюдения в области метеорологии был награжден серебряной медалью Академии наук России (сохранилось удостоверение, подписанное академиком Энгельгардтом).

Он вообще многое знал. Как писатель, он прекрасно знал литературу не только украинского и русского, но и многих других народов.

Он был знаком, в частности, с писателем Владимиром Короленко, художником Николаем Ярошенко, «тонким знатоком казацкого быта», как сказал о нем Илья Репин – Опанасом Сластьоном.

Он показывал мне ночное небо. Все созвездия он знал наперечет.

Как же будоражили его слова мое детское воображение!

Было это в трудное послевоенное время. Помню, вынул дедушка свое складной ножик с костяной рукояткой и с сожалением сказал: «Вот, от лезвия уже почти ничего не осталось. Хорошая сталь». И тут же поведал, что клинок быстро сузился от того, что чистил он этим ножом картофель. «Нужно пойти на ХТЗ и рассказать об этом инженерам» - закончил он. Все в доме очень удивились, но ведь дедушка говорил, по сути, о применении химических процессов при обработке металлов – направлении сейчас перспективном!

Способность думать, наблюдать у меня от дедушки.

Любовь к механизмам – от папы.

Рисование и любовь к искусству – от мамы.

Дружба и преданность – от Гены Бутовского.

Любовь к авиации – от дяди, Георгия Петровича Шкатова.

Аналитическое мышления – от Якова Моисеевича Дубинера.

Преподавание – от первой учительницы, Ольги Семеновны Крыловой и (снова!) от Якова Моисеевича Дубинера.

Любовь к архитектуре – от архитекторов Ольги Борисовны Ладыгиной и ее мужа, Евгения Львовича Заславского.

Неравнодушие к несправедливости – от мамы и (уже в третий раз!) – от Якова Моисеевича Дубинера.

Список этот, несомненно, есть не все мое отражение. Он может быть продолжен.

Но хочу сказать самое сокровенное.

Упомянутое пропитано благотворным влиянием евреев на мою судьбу: общение с ними позволило мне, отнюдь не обрезав свои корни, попросту говоря, выбиться в люди. Я сознательно стремился в их среду, уходя тем от пороков окружающей жизни.

Но я еще не все сказал.

 В Харькове я получил настолько серьезную травму позвоночника, что  мне предлагали вторую группу инвалидности. И именно евреи, передавая меня с рук на руки,  правдами и неправдами, поставили меня на ноги.

Именно в Израиле меня излечили от онкологического заболевания.

Я живу, благодаря евреям. И благодаря их.

Остаться в живых, как сказал бы остроумный еврей, – это уже кое-что!

Меня, украинца, живущего в Израиле, легко заподозрить, что написанное мною выше, есть стремление заявить о себе, как не антисемите.

Антисемит ли я? Несомненно! Как и каждый даже из евреев. Я не знаю ни одного еврея, который не имел бы и своего мнения о своем народе: все критикуют!

Я тоже.

Но всю жизнь, тесно общаясь с евреями, привык уже не скрывать от них свои мысли.

Для кого-то я – антисемит, для кого-то – нет.

Антисемит тот, кто, увидев еврея еще издали, начинает испытывать к нему недобрые чувства. Будучи таким, я не смог бы жить в Израиле: здесь евреи на каждом шагу.

Я с молодости пришел к правилу брать от окружающих то, что мне полезно. Не все мне по душе в образе жизни евреев. Но достойного заимствования намного больше.

Но я возвращаюсь к основной мысли. Хочу сказать своим, приведенным выше, списком, что наиболее надежно все передается в неформальном общении.

Поэтому и учить нужно в тесном общении учителя с учениками.

У меня (это было лишь с архитекторами!) студент мог в любой момент зайти или выйти из аудитории. Тихо, не спрашивая разрешения.

Экзамены? Какие экзамены? Шпаргалки? Да сколько угодно!

Я называл тех, кому могу поставить отличную оценку. И ставил. Потом тех, кому готов поставить хорошую. Не согласен – побеседуем!

Я сидел со студентом и вел с ним разговор: билет вскоре уже лежал в стороне – алгоритмы расчетов были самыми легкими вопросами. Я показывал рисунок конструкции и просил найти недостаток. Достаточно было лишь ткнуть пальцем в нужное место. Спрашивал, как устранить. И открывал следующий. И следующий. И так много рисунков кряду.

Студент вскоре сам ощущал, какой оценки он заслуживает: экзамен не был лотереей.

«Сдал экзамен!» - ликовали студенты. «По чему?». «По Качану!» - был ликующий ответ.

Ректор, строжайше предписывал преподавателям общаться со студентами лишь в стенах вуза: процветало взяточничество. Но ко мне студенты приходили, собравшись группками. На консультацию. Иногда зимой консультация была лишь повод: согреться, подкрепиться чайком или кофе.

Думаю, декан все знал. Но знал также, что взяток я не беру.

Как мог, вносил дух неформальных отношений со студентами!

…Говоря о своей жизни вообще, скажу, что трудно сложились мне поиски самого себя: многим в жизни я хотел заниматься. Это плохо: я не смог быстро найти главную в жизни точку приложения своих усилий. В результате настоящим специалистом, кроме, как уже сказал, преподавателем, в жизни так и не стал.

Мне одному нельзя поручить никакое конкретное дело, требующее профессиональных навыков.

Умея конструировать, я не умею чертить по всем правилам.

Поэтому, например, над антеннами для подводных лодок работал лишь в сотрудничестве  с прекрасным моим товарищем, Леней Берестецким, живущим сейчас в Израиле.

Я изображал в масштабе общий вид механизма, а Леня превращал его в чертеж.

Затем Леня давал каждому конструктору задание вычертить ту или иную деталь.

Затем бойкие наши ребята разносили чертежи по заводам Харькова (обком партии обязывал директоров заводов выполнять для нас работу).

После этого они же из деталей, в подвале института, закрытом для посторонних, собирали агрегат и приходили ко мне со словами: «Идите, смотрите, что вы там насочиняли».

Я опускался в подвал и видел в металле то, что до того видел лишь в своем воображении! Это странное и сильное чувство!

Приезжала многочисленная комиссия из капитанов высших рангов и проверяла работоспособность изделия. Срывов не было. Довольные друг другом, собирались мы в лучшей харьковской гостинице и там устраивали грандиозные пьянки!

Так создавалась новая оборонная техника.

Будучи строителем по специальности, я не умею пользоваться современными расчетными программами.

Но когда работал в паре с хорошим компьютерщиком, у меня неплохо получалось.

Поручил как-то ректор принять участие в конкурсе на строительство здания Международного выставочного центра  в Киеве. Позволил взять помощников. Пригласил я профессора Воблыха, очень хорошего моего товарища и расчетчика.

Стали работать. Я вычерчивал весьма сложную, исполинскую, конструкцию. Воблых, пользуясь программой, ее рассчитывал.

Неимоверные усилия получались в некоторых элементах конструкции!

И я вносил изменения в расчетную схему. Четырнадцать раз мы переделывали конструкцию, содержащую более полутора тысяч элементов, пока не добились выдающегося результата в уменьшении ее веса. Потом еще четыре раза рассчитывали со всеми особенностями ее пространственной работы, безо всяких упрощающих предпосылок.

В конкурсе приняли участие пятнадцать проектных и научных организаций Украины. Мы заняли первое место!

Хотя меня очень смущает отсутствие во мне профессиональных навыков, но на вопрос – поменял бы я свои знания и умения в разных областях на знание и умение в одной области, я не смог бы дать ответа.

Задумываясь над разными вопросами в области инженерии, я выработал в себе, высокопарно говоря, некую культуру мышления.

В течение всей жизни я совершенно сознательно создавал библиотеку, тщательно проверенных, блоков различных инженерных ситуаций.

Вот инженерный вопрос. Вот что в нем на входе. Вот что на выходе.

Такая библиотека блоков «вход-выход» не требовала решения промежуточных вопросов: они оставались в блоках. Мышление превращалось в своеобразное «блочное»: зная, что в каждом из них на входе и на выходе, я быстро находил решение.

Это похоже на решение хитрых арифметических школьных задач: определив вначале тип задачи, человек, знающий приемы решение различных их типов, немедленно находит и путь ее решения. Он известен.

Второе, воспитанное мною в себе качество – абстрактное мышление.

Создаваемому объекту нельзя сразу придавать конкретные черты. В воображении это просто нечто, удовлетворяющее набору требований. Пусть, нечеткое облако.

Требования к искомому нужно ранжировать и изучить наизусть так, чтобы все они предстали  в памяти в виде многомерного пространства факторов. Накладывание на облик искомого важнейших их них, постепенно вырисовывает приблизительные контуры объекта.

Если ищется архитектурная форма, то на этом этапе впору задуматься: а что, собственно, это, нечто, выступающее точно из тумана, напоминает? Здесь пока есть простор. Можно, с учетом окружающей среды, выбрать метафору объекта, наметить средства раскрытия его эстетики. И далее двигаться в том же ключе, безо всякого волюнтаризма обосновывая каждый шаг. Нужно оставаться рабом природы вещей: все должно быть обусловлено. И лишь на последнем этапе, когда природа вещей заявила о себе, дать волю своему творческому «Я»!

Проектировщики говорят: «Самое трудное – провести первую линию!».

Это похоже на восхождение к вершине горы с завязанными глазами: хорошо утоптав место, где находишься, определяешь, в каком направлении наиболее крут его подъем. В том направлении и делаешь шаг. А там все повторяется.

На вершине же, куда ни шагни, везде лишь ниже. Это состояние, когда ты нашел такое решение, от которого никуда нельзя сдвинуться ни в одну из сторон (везде только хуже!), трудно даже описать: только тогда и чувствуешь себя по-настоящему творческой личностью. Оттого, что  нашел действительно нечто совершенное.

Все это легко в схеме. В действительности все сложнее. И опыт здесь нужен, и вкус, и интуиция. Да и индивидуально все. Но чем больше решаешь творческих задач, тем легче они решаются. Нужно лишь не избегать трудных задач, а охотно за них браться.

Приведу пример. Обращается ко мне сотрудник, занимающийся очисткой вод, с вопросом – какова должна быть мощность электростанции для охлаждения летом сточных вод Харькова на несколько градусов.

За расчеты не сажусь, а спрашиваю: «На кой оно тебе?».

Оказывается, есть проблема: аэротенки для очистки вод летом плохо работают.

Знаю эти аэротенки. Это громаднейшие емкости, в которых медленно перемещается вода. В ней живут бактерии, готовые питаться ее загрязнениями, но которым, для жизни и аппетита, нужен растворенный в воде кислород.

Для этого ко дну подают воздух, который поднимается в виде мелких пузырьков.

Но при нагреве воды растворимость воздуха в ней падает, и бактерии гибнут.

«А какие факторы влияют на работу аэротенков?» - спрашиваю. Раскрывается книжка, в которой все перечислено. Все условия успешной работы аэротенков обеспечены, а они плохо работают. Начинаю думать.

Если спросить, как кто-то пришел к тому или иному решению, то услышишь выдуманное. И я бы сейчас врать начал. Как разложил проблему по факторам, как пошел искать вершину в многомерном пространстве. Не так все это. Приведенная мною схема годится лишь как школа освоения процесса мышления. Не нравится моя – изучайте отработанную ТРИЗ – теорию решения изобретательских задач.

Школа есть школа. А пройдя школу, начинаешь думать просто по-своему.

Представьте, что в школу вы не ходили. Каково бы было ваше мышление вообще? Естественно, не того уровня. Для этого и нужна школа.

В общем, довольно скоро подумал: пузырек-то живет в воде недолго! Он быстро поднимается и лопается. А что происходит на границе воздуха и воды? Диффузия, точнее, термодиффузия. Диффузионный фронт далеко за короткое время не проникнет. Поэтому лишь в тончайшем слое, прилегающем к поверхности пузырька, и должен быть преодолен барьер проникновения кислорода в воздух. А далее он в воде и останется! Значит, нужно охладить лишь этот, столь ничтожный объем воды. А откуда взять «холод»? Да из самого воздуха, объем которого несоизмеримо больше! Нужно охлаждать воздух! Энергетически это не только выгоднее, но и технически несложно: водой самого аэротенка его и можно охладить. И получилось, что лучше еще несколько поднять температуру воды, зато существенно снизить температуру воздуха. Проверили на одной из очистных станций – получилось! Более того - не только аэротенки заработали, но и представилась возможность из пяти насосов один отключить!

Помогла ли мне школа? Из приведенного примера лишь кажется, что нет.

Ко мне все чаще стали обращаться за помощью – я никому не отказывал. Тем извлекал для себя пользу, начиная все лучше думать.

Были и недоброжелатели. Один, помнится, выдал такую сентенцию: «Качану предложи роды принимать, он молча пойдет руки мыть».

Когда я решил уйти из этого института, то это было нелегко: меня уговаривали остаться. Директор даже предлагал роль «думающей головы». Так было везде и всегда: пока работал, часто ругали за неорганизованность, но как только я уходил, об этом сожалели.

Так кто же я в действительности? Специальности почти никакой нет. Но ко мне многие обращались (и обращаются) за помощью.

Как строитель, но не умеющий сделать правильный чертеж, я лауреат Премии Совета министров СССР именно в области строительства. Премии, как обнаружил в Интернете, стоящей в списке наряду с премиями Ленинской, Сталинской и государственной.

Ничего общего не имеющий с медициной, я имею знак «Изобретатель СССР» именно в области медицины.

Я - просто человек, умеющий и любящий думать и генерировать идеи.

Все, что я в жизни узнал, именно в эту способность и вылилось.

Вылилось в ту способность, которая не называется профессией.

Но жизнь давно убедила меня, что потребность в генераторах идей очень велика!

Должна быть такая профессия, которая должна кормить человека, а человек с такой профессией должен приносить пользу обществу? Несомненно, быть должна!

Как избежал бы я многих извилин в своей жизни, зная о ее существовании!

Да я бы напрямую устремился к ней!!

Если бы в Израиле можно было создать такие команды! А ведь можно создать их при каждом министерстве! С зарплатой для определенного круга молодых людей и свободным вхождением в них волонтеров, вроде меня самого. Но согласятся ли чиновники министерств, зачастую отнюдь не профессионалы в той области, которой принадлежит министерство, получать рекомендации со стороны? Нет. Они «сами с усами»!

Что украшает нашу жизнь

Иду на лекцию по известной в Харькове «профессорской аллее» в парке Шевченко – от Харьковского государственного университета к памятнику Шевченко.

Зима. Скользко. Но мне трудно смотреть под ноги: взгляд прикован к красоте, что меня окружает. Деревья покрыты изумительным инеем! Глаз не оторвать!

Мысленно пишу эту роскошь: вот здесь бы – из такого тюбика вместе с краской из такого. Вот так бы на палитре смешал и именно таким мазком и нанес краску на холст! Идти и мысленно писать маслом, все, что вижу, стало уже почти привычкой. Привлекает только цвет. Пусть это будет старая крыша, но как же она великолепна в этой световоздушное среде, на таком от тебя расстоянии, при таком ее освещении! Ах! Жаль, некогда и нечем написать эту самую крышу!

Умение видеть красоту в самом обыкновенном, восторгаться ею – что может быть прекраснее! Что еще может так украсить жизнь даже повседневную, будничною, но зачастую воспринимаемую восторженно.

Да, так иду я по «профессорской аллее» и слышу сзади: «Анатолий Иванович! Какие мы с Вами, все-таки, счастливые люди!». Кравец Владимир Иосифович! Доктор искусствоведения. Тоже идет на лекцию. И тоже любуется.

«А почему Вы так считаете?» - валяю дурака я.

«Да посмотрите! Все идут, опустив головы, а лишь мы с Вами вертим головой налево и направо». И он прав: умение, сквозь призму забот, не пропустить, увидеть красоту окружающего мира, насладиться ею – величайшее благо. Доступно оно всем, но, к сожалению, не востребовано многими.

И не только эстетическую, но и инженерную потребность мыслить испытываю, наблюдая окружающее.

Проехал автомобиль. Форма новая. Начинаю соображать, что заложено в эту форму. Какая идея? Насколько продуктивна? Что можно было бы сделать для усиления этой идеи?

Те же автомобили, стоящие вплотную на улице. Прохожу мимо них и пытаюсь разгадать дизайн каждой, назначение прочностное и эстетическое каждой складки на поверхности. Мысленно становлюсь дизайнером каждого из автомобилей.

Вот дом. Пытаюсь проникнуть в голову архитектора.

Деревья. Пытаюсь понять особенности жизни каждого дерева, отраженные в форме его ствола, веток, листьев, формы кроны.

…Первая пара у архитекторов. Глубокий снег. Транспорт почти не ходит. Почти пустая аудитория. Собрались мы все вместе у широких окон, ждем пополнение.

Под окнами – роскошная ель. Елью восторгаются. И вдруг возникает тема сегодняшней лекции (день-то пропащий!)! Рассаживаю пришедших по местам и объявляю тему: «Кроны деревьев».

И экспромтом, на примерах борьбы за существование разных деревьев рассказываю, почему они так сформированы. Ребята слушают: они архитекторы, им нужно знать, как в природе функция порождает форму. Это же и их профессиональная задача! Но этого мало! Я рассказываю, как структуру деревьев закладывают в основу известнейших зданий и сооружений. Лекционное время не прошло даром!

Не только деревья, но и вся окружающая природа могут быть объектами для размышлений и познания мира.

Горами можно любоваться, но можно и задумываться над тектоническими и многими другими процессами, их сформировавшими. И, от знания этого, любоваться ими в особенности.

Очень сожалею, что нет во мне тех многих знаний, которые хотел бы иметь для познания той, окружающей меня, среды, в которую вошел фактом своего рождения.

Важнейшее свойство человека – умение работать с материалом, умение делать все своими руками. Умение наблюдать, как работают мастера своего дела.

Какие только работы я не стремился научиться делать! С какими материалами не работал! Умею точить, фрезеровать, строгать, сверлить, полировать, пилить и гнуть металл. Даже делать из него ювелирные украшения.

То же – из дерева и камня.

Говорю об этом потому, что работа своими руками подсказывает пути, технологию изготовления всего: нельзя что-то проектировать, конструировать, не зная, как это делается! Если мне нужно было для предприятия что-то сделать, я, прежде всего, шел на склад материала, а потом смотрел, какие станки и оборудование есть в нем. И лишь тогда начинал чертить. Предугадывал даже, какие работы рабочие будут делать охотно, за какие будут поминать недобрым словом, на каких что-то заработают, на каких – нет.

Ученые-экспериментаторы говорят, что плохо, когда у человека для экспериментов все есть. Именно отсутствие чего-то и порождает изобретения. Умение видеть в любом предмете, помимо прямой его функции и еще массу возможных его применений важно не только в производственной, но и в научной деятельности.

Мой товарищ-физик превратил амперметр в весьма точные весы, подвесив к стрелке чашечку для груза. Эти весы так и называли: «весы Свечкарева».

Иногда, я брал в руки любую вещь и развлекал лаборантов вопросом: «Для какой цели это может еще пригодиться?». Сразу становилось весело!

Наблюдательность всегда и везде дает пищу уму. Проникновение в окружающую среду, любование нею, догадка, изобретательность, умение делать своими руками – не они ли украшают нашу жизнь?

Что посоветую молодым

Нужно как можно ранее дать себе ответ на вопрос: «А что тебе в жизни более всего хотелось бы делать?». Именно самому, по признаку «внутреннего устройства», без оглядки на чужие мнения, даже на материальную сторону выбора профессии: очень часто в «прибыльные места» устремляется так много народу, что они быстро переполняются. Нелюбимая работа испортит жизнь, в то время, как интересная может выдвинуть в лидеры и тем самым обеспечить материально.

Не стоит идти по моему пути. Но потому лишь, что нет, как я говорил, той специальности, навыки в которой я обрел. Надежней приобретать существующую специальность.

Но нельзя в ней жить «по горизонтали», делая лишь то, что нужно.

Нужно – кому? Кому-то! А что нужно тебе, лично тебе самому?

Это же почти рабство – делать то, что тебе не хочется!

Если человек что-то делает и «сверх положенного» по службе, то это только кажется, что он трудится бесплатно. Этот труд вознаграждает его в будущем. К сожалению, не все на это способны. Чаще хочется немедленно получить за сделанное.

Жизнь – соревнование. «Работая бесплатно» ты кого-то оставляешь позади себя. И это правильно: такой человек не только себя вознаграждает материально. Он более полезен и обществу: здесь нет никакого противоречия и нет никакой несправедливости!

Зачем жил?

Трудно сказать. Иногда кажется, что жизнь не удалась. Но иногда же сама жизнь в этом и переубеждает.

Иду в Иерусалиме по улице Яффо. Бросается ко мне человек: «Анатолий Иванович! Вы здесь живете?». Кто-то из моих бывших студентов? Да. «Анатолий Иванович! Вы хорошо нас учили! Спасибо!» и так далее. Рядом стоит маленькая женщина. Мама. Благодарно мне улыбается.

Звоню из Израиля в Харьков на строительный факультет. Трубку берет заместитель декана. Узнал меня по голосу: «Анатолий Иванович! Я ваш бывший студент. Я помню все Ваши лекции!». «И что же Вы помните?» - спрашиваю. «Все помню! Я и сам сейчас студентам, как Вы мне, все рассказываю».

Недавно ездил в Харьков. Приостановился возле своего университета. «Так вот кого нам не хватает в ГЭКе!» - слышу сзади. Профессор архитектуры. Еще один преподаватель архитектуры подходит. Повели в зал. Усадили в комиссию по рассмотрению дипломных проектов. Шепнули: «Вы трудных вопросов не задавайте!».

Несть числа подобным случаям!

Были у меня достижения в оборонной области. Но трудно поверить, что полезны.

В Израиле живет внучка. Осталась без отца. Я ей его и заменил. Умница. Уже руководит большим коллективом программистов. Член сборной Израиля по играм «Что? Где? Когда?». Несколько дней назад был чемпионат мира. Заняли пятое место. Но среди стран Израиль второй: впереди только россияне. Горжусь.

Как говорил, люблю думать. Могу задуматься о чем-то, вдруг. Это особенно чувствовала внучка. Даже в разговоре по телефону она останавливалась: «Де-е-ед! Ты со мной?». «Да, да внученька!». «Нет, дед, ты уже не со мной. Ты, как обычно, задумался о чем-то своем». И это была правда!

Это я и внучка. Уже в Израиле

При всем своем скептическом видении самого себя, вижу свое отражение в глазах других людей совсем другое!

Так, может, все-таки, удалась жизнь?