Мы были знакомы с краткой заметкой профессора В.М. Луговского. Особенность его творческого дара состоит в умении привлечь внимание к сложным, нерешенным проблемам, заставляя задуматься об очень непростых вопросах. Это относится и к его работам по супермозгу, и к данному выступлению. Обе проблемы столь обширны и сложны, что надеяться быстро получить окончательный ответ на поставленные в работах этого автора вопросы нельзя. Поэтому отношение к его публикациям часто определяется такими факторами, как осведомлённость читателей и их психологический облик — пессимисты или оптимисты. В то же самое время очевидно, что такие постановочные работы полезны, прежде всего тем, что они стимулируют дискуссии. Надо учитывать, что подобные исследования пишутся не на пустом месте. Поэтому к мнению их авторов необходимо относиться с повышенным вниманием.

            Лично мы полагали бы полезным провести обсуждение поднятых вопросов, что называется face to face, с ограниченным числом участников. Однако, сделать это практически невозможно, разве что устроить Skype-конференцию. Браться же за написание серьёзного исследования по  развитию этой темы пока ещё рано. Поэтому мы не хотим принимать участие в обсуждении конкретных моментов, вынесенных на сайт. Обсуждение уже началось и, как и можно было предполагать с самого начала, есть и выступления за, и выступления против. Если обсуждение продолжится, то такое взаимно противоположное отношение к тексту В.М. Луговского, вероятно, сохранится. Мы здесь, позволим себе обратить на одно обстоятельство, которое интересно само по себе в общетеоретическом плане и которое может ускользнуть от внимания в дискуссии.

            Профессор В.М Луговской, говоря о хрупкости техносферы упоминает  разные механизмы разрушения твёрдых тел. Аналогия наглядная и понятная. Позволим себе прибегнуть к дальнейшим рассуждениям того же типа. Где-то на младших курсах Университета кто-то из знакомых стал нам объяснять связанные с жёсткостью систем проблемы с помощью стула. Если говорить о жёсткой модели, то стул с опорой на четыре ножки создать нельзя. Из теории измерений хорошо известно. что нельзя изготовить ножки строго одинаковой длины. Плоскость определяется тремя точками. Вот и должен бедный стул стоять на трёх опорах, а четвёртая, самая короткая, будет «висеть» в воздухе. Сядешь, а он покачнётся. На самом дел этого нет. Ошибка в рассуждениях в том, что используемая в  рассуждениях модель не пригодна в данном случае. Нужно просто учитывать наличие небольшой деформации ножек стула. Иными словами любая система сочетает в себе и жёсткость, и гибкость. В одних случаях чем-то пренебречь можно, в других нельзя.

            В больших системах гибкостью обеспечивается и то, что часто называют резервированием. Резервирование и устойчивость систем реализуются двумя путями. Один естественный. Он часто проявляется только в критических ситуациях. Второй путь искусственный. Он задаётся конструированием, планированием, различными установлениями и т. д. Мы можем учитывать первый путь, но многого здесь мы не знаем. Более того, до конца мы знать этого никогда не будем. Второй путь, в общем, определяется людьми. Однако, в больших системах учесть и понять всё невозможно. В.М. Луговской фактически говорит только об этом пути. Неправильное понимание законов устойчивости систем при их эксплуатации и планировании обычно приводит к катастрофам и авариям.

            Приведём простой пример. До Второй мировой войны и в первые десятилетия после неё г. Санкт-Петербург, тогда ещё Ленинград, был самым трамвайным городом в мире. Потом начались реконструкции. Самым трамвайным городом стал Милан, а в трамвайной сети города возникли непредвиденные трудности. Долгие годы сеть была разветвлена, хотя иногда не все линии использовались. При любой аварии, ремонте, реконструкции моментально организовывался объезд. Поэтому больших трудностей не возникало. Не то сейчас. Летом 2011 года ремонт двух участков сети разбил городские сети на не сообщающиеся между собой участки. Резервирование, не всегда удачное, реализовалось за счёт других видов транспорта. Такие вещи не всегда безобидны. В русско-японскую войну одно из крупнейших сражений русская армия проиграла из-за прекращения подвоза резервов и боеприпасов в самый критический момент. Причиной были сильные морозы из-за которых сломались стрелочные переводы всего на одной из сибирских станций. В добавление к этому путь вокруг Байкала ещё не был задействован. Резервных путей не было, то есть гибкость отсутствовала полностью. Начинать войну при отсутствии стабильных путей сообщения было одной из фатальных ошибок, за которую пришлось дорого заплатить.

            Какое же резервирование, какую гибкость систем надо предусматривать? В краткой работе В.М. Луговского в неявном виде ставится очень важный в теоретическом плане вопрос о связи размеров системы и необходимой гибкости. Этот вопрос надо решать теоретически, используя упрощённые модели. По отношению к планетарным явлениям этот подход уже применялся Дж. Лавлоком и Э. Уотсоном в модели Маргаритковый мир (Daisyworld) — при желании по этому поводу можно прочесть статью с этим же названием в русскоязычной Википедии. Развитие модели Лавлока позволило выявить и в основных чертах понять много важных закономерностей, которые влияют на устойчивость систем. В частности удалось выявить связи между устойчивостью системы и её разнообразием (в биологии видовым разнообразием). Изучение этой модели открывает одновременно дорогу  к пониманию устойчивости больших систем, связанных со скрытыми резервами разнообразия. Здесь кроются некоторые идеи, объясняющие устойчивость связанную с явлениями, которые автор рассматривает в работах по супермозгу. Всё это некие первоначальные наброски. Мы пишем об этом только для того, чтобы привлечь внимание читателя к некоторым дополнительным направлениям исследований, которые таятся в глубинных слоях обсуждаемой публикации.