А воротясь домой, обмерить 
На тот же грош кого-нибудь, 
И пса голодного от двери, 
Икнув, ногою отпихнуть. 
......................................................... 
И на перины пуховые 
В тяжелом завалиться сне... 
Да, и такой, моя Россия, 
Ты всех краев дороже мне.

Категоричен, но искренен ли? Не старался ли поэт как-то приспособиться к неприемлемому? В стихотворении 1910-14 гг. “Голос из хора” Блок поражает своим предсказанием:

Как часто плачем — вы и я — 
Над жалкой жизнию своей! 
О, если б знали вы, друзья, 
Холод и мрак грядущих дней!

Теперь ты милой руку жмешь, 
Играешь с нею, шутя, 
И плачешь ты, заметив ложь, 
Или в руке любимой нож, 
Дитя, дитя! 
........................................................ 
Весны, дитя, ты будешь ждать — 
Весна обманет. 
Ты будешь солнце на небо звать — 
Солнце не встанет. 
И крик, когда ты начнешь кричать, 
Как камень, канет...

Будьте ж довольны жизнью своей, 
Тише воды, ниже травы! 
О, если б знали, дети, вы, 
Холод и мрак грядущих дней!

Когда его предсказание исполнилось, и пришла власть тех, кто способны «пса голодного от двери, икнув, ногою отпихнуть», власть Шариковых и Швондеров, Блок всей душой старается приспособиться, пишет поэму «Двенадцать». Не может приспособиться и умирает, говоря незадолго до смерти: "Поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем"¹³ . Мне кажется, что и дуэль Лермонтова, которую он спровоцировал, беспощадно издеваясь над Мартыновым, а потом выстрелил в воздух, и смерть Блока были своего рода самоубийством. Не может великий поэт лгать, не может он любить такую страну, как та Россия полной, а не “странною” любовью. Не справясь с противоречием, русский поэт уходит из жизни. 
Не еврей. Еврей, допущенный как равный в русскую или немецкую цивилизацию, не согласится на безоговорочную любовь. Как Volksnation не будет готова полностью принять еврея, так и он не бросится ей навстречу на любых условиях, так что осторожность оказалась взаимной, и Kulturnation казалась разумным компромиссом. У такого еврея, если он не готов эмигрировать, остаются две возможности: либо замкнуться в башне из слоновой кости, в среде таких же, как он; либо сделать все возможное, чтобы изменить страну к лучшему так, как он это понимает. В подходящих условиях еврей становится революционером.

5. Евреи и революция 
В марте 2008 г. в журнале «Атлантик»¹⁴ Кристофер Хитченз опубликовал рецензию на новое издание книги Грегори Реззори «Мемуары антисемита». Одна из цитат из этой, в конечном счете, проеврейской книги говорит о еврейском «безразличии к лояльностям всего негородского, иерархического, традиционного, совмещенного с их страстью ко всему современному». Фон Реззори писал о трех стадиях еврейского развития: 1) изучение еврейского закона; 2) организация революций; 3) превращение в обыкновенных интеллектуалов и бизнесменов, образованных в элитарных университетах и еще более способных вмешиваться в ход цивилизации. Обвинение евреев в революционнсти – обычная тема. Русский религиозный философ Бердяев⁹ объясняет это тем, что в еврейской религии очень слабо развито представление о загробном мире, поэтому у евреев нет христианского ощущения, что земное пребывание – только временное состояние, и евреи стремятся достичь счастья и справедливости на земле. “Для христианина нищета, унижения – добродетели, для иудея это – бедствия, с которыми надо бороться… В этом – основа революционного характера религиозного сознания еврейства. Еврей легко становится революционером и социалистом.” Это, однако, не совсем верно: все французские, английская и американская революции произошли без заметного влияния евреев (в Англии, правда, и евреев в то время не было). Только начиная со второй половины 19-го века евреи заняли центральную роль в революциях в России, Венгрии, Германии, и это правда, что в России многие евреи с упоением ринулись в русскую революцию с целью изменить Русь по своим представлениям. 
Это не та сторона еврейской истории, которой я горжусь, и я бы очень хотел, чтобы среди руководителей большевистской революции было меньше еврейских имен. Кто-нибудь может найти утешение в мысли, что Троцкий, Зиновьев и другие вожди-евреи были отщепенцами и предателями еврейства – я не принимаю этого «облегчающего обстоятельства», ибо такой отход был типичным еврейским явлением на протяжении веков. Но я утверждаю, что русская революция – дело русских и их истории. Еще в 1839 г. французский путешественник маркиз де Кюстин¹⁵ отметил отсутствие влиятельного среднего класса в России и предупредил, что «в этой стране произойдет революция, более страшная, чем французские революции, последствия которых все еще чувствуются в Западной Европе». Это понимали и русские писатели, прежде всего, Достоевский, который в романе «Бесы»¹⁶ показал, что Россия стремительно идет к катастрофе, действительно происшедшей через полвека. Как бывший член революционного кружка, превратившийся в консерватора, Достоевский хорошо знал все стороны русской революционной ситуации. 
Хотя в частной переписке Достоевский использовал слова «евреи» и «революционеры» почти как синонимы, в романе он, художник, не мог лгать. Среди его революционеров почти нет евреев, как не было их и среди главных теоретиков революции: Чернышевскй, Кропоткин, Бакунин, Герцен, Плеханов, наконец, Ленин были русскими¹⁷ . Достоевский описывает слабое декадентское общество, неспособное или не желающее сопротивляться революционерам. Главный из них – Петр Верховенский – не скрывает, что ему нет дела до социализма и прогресса, а нужна только власть, и он хорошо знает, как использовать других для достижения своей цели. Он говорит своим соратникам, задолго до создания КГБ: «Не беспокойтесь, господа, мне известен каждый ваш шаг». Верховенский так определяет цели революции: «Слушайте, мы сначала пустим смуту... Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам...» Вот тогда-то и появится великий лидер: «Он есть, но никто не видал его...» Из этих слов видно, каким по-настоящему русским явлением был грузин Сталин! Достоевский ясно показывает, как европейский социализм сливается с русскими идеями. Неслучайно, что на самом Западе эти идеи не нашли ортодоксальной реализации. Русская революция родилась и выросла на родной почве. 
Великий князь Александр Михайлович, внук Николая I-го и шурин Николая II-го, писал¹⁸ , что Александр III провел всю жизнь «в одном непрерывном усилии предотвратить революцию, которая надвигалась безжалостным путем». Великий князь также отметил, что самые богатые и влиятельные фабриканты – Батолин, Путилов, Ярошинский и Морозов (все – не-евреи) финансировали большевистскую прессу. Морозов оплачивал ленинскую «Искру» и поощрял стачки на своих заводах, цинично заявляя, что он достаточно богат, чтобы позволить себе роскошь поддержки своих врагов. Где можно найти еврейское влияние в этой тупости? 
Тогда как Февральская революция застала Ленина врасплох, она не была неожиданной для Александра Романова. 25-го декабря 1916 г. он писал Николаю II-му: «Это может показаться странным, Ники, но мы наблюдаем неповторимый спектакль революции, поощряемой Правительством. Никто не хочет революции. Все понимают, что теперешний момент слишком опасен, чтобы мы могли позволить роскошь внутренней борьбы,... все, за исключением твоих министров. Их преступные действия, их безразличие к страданиям людей и их непрерывная ложь заставят народ восстать. Я хочу, чтобы ты понял, что грядущая русская революция 1917 г. – чистый продукт усилий твоего Правительства». Неплохо для члена императорской семьи! Бывший белый офицер Николай Устралов писал в 1920 г.¹⁹ , что русская революция носила национальный характер и имела славянофильские корни: 
«Даже если было бы математически доказано, что 90% русских революционеров были иностранцами, главным образом, евреями, это ни в малейшей степени не отрицало бы чисто русского характера движения. Даже если дело было сделано чужими руками, душа революции, ее внутренняя природа, лучше или хуже, но остается подлинно русской, происходя из идей интеллигенции и отражаясь в психике народа». После революции Россия терпела официальное еврейское равноправие в течение примерно 25 лет, после чего начался активный правительственный антисемитизм, и евреи были почти полностью вытеснены из власти. 
Можно сказать, что в политической культуре Европы 19-20-го вв., начиная с Карла Маркса, евреи заняли первый ряд. Я не могу гордиться этим достижением, глядя на результаты в России, но в цивилизованной Западной Европе все было иначе: социализм постоянно реформировался, пока он не отказался от прямого владения экономикой и не занялся, очень успешно, социальными проблемами.

6. Выживаемость евреев и природа антисемитизма 
В 1914-15 гг. два российских еврея – отец и сын – спорили о природе еврейства и антисемитизма. Отец, врач с классическим образованием в духе старой русской интеллигенции, полагал, что оба явления – результат исторического недоразумения и исчезнут с эмансипацией и распространением образования. Заразившись у постели больного, отец умер, не успев записать свои мысли. Его сын, впоследствии один из ведущих советских эллинистов, Соломон Лурье (1891-1964), не соглашался с отцом и полагал, что ни евреи, ни антисемитизм не исчезнут. Он изложил свои взгляды в книге “Антисемитизм в древнем мире”, опубликованной в 1922 г.²⁰ Лурье писал: «Я определенно примыкаю к той группе ученых, которые, исходя хотя бы из одного того, что везде, где только ни появляются евреи, вспыхивает и антисемитизм, делают вывод, что антисемитизм возник не вследствие каких-либо временных или случайных причин, а вследствие тех или иных свойств, постоянно соприсущих еврейскому народу.» Он продолжает: «Постоянной причиной, вызывающей антисемитизм, по нашему мнению, была та особенность еврейского народа, вследствие которой он, не имея ни своей территории, ни своего языка и будучи разбросанным по всему миру, тем не менее (принимая живейшее участие в жизни новой родины и отнюдь ни от кого не обособляясь) оставался национально-государственным организмом... Однако, эта особенность осталась непонятой не только «хозяевами» евреев, но и учеными исследователями из среды самого еврейства...» Лурье заметил, что все другие малые народы, побежденные в войнах, исчезали либо путем физического уничтожения, либо ассимиляцией в победившую нацию. Евреи оказались единственным исключением. Лурье не объясняет причин этого необычного состояния «государства в государстве», за 45 лет до него отмеченного Достоевским²¹ : «...Чтобы существовать сорок веков на земле, то есть почти весь исторический период человечества, да еще в таком плотном и нерушимом единении; чтобы терять столько раз свою территорию, свою политическую независимость, законы, почти даже веру, – терять и всякий раз опять соединяться, опять возрождаться в прежней идее, хотя и в другом виде, опять создавать себе и законы и почти веру – нет, такой живучий народ, такой необыкновенно сильный и энергический народ, такой беспримерный в мире народ не мог существовать без status in statu (государство в государстве – Э.Р.), который он сохранял всегда и везде, во время самых страшных, тысячелетних рассеяний и гонений своих... И сильнейшие цивилизации в мире не достигали и до половины сорока веков и теряли политическую силу и племенной облик». Отвечая евреям, которые полагали, что только гонения привели к status in statu, Достоевский отвечал, что дело не в гонениях, ибо «не хватило бы упорства в самосохранении на сорок веков, надоело бы и сохранять себя такой срок...» Любопытно, что христианские философы-филосемиты, Соловьев22 и Бердяев⁹ считали, что евреи сделали огромную ошибку в отвержении Христа, тогда как у антисемита Достоевского нет ни малейшего сомнения в том, «что свой промыслитель, под именем прежнего первоначального Иеговы, с своим идеалом и с своим обетом продолжает вести свой народ к цели твердой – это-то уже ясно». Достоевский предсказал, что если бы еврейский народ «был бы и сравнен в правах, то ни за что не отказался бы от своего status in statu». Выступая, не очень решительно, за предоставление евреям России гражданского равенства, Достоевский опасался, что в силу русского невежества евреи тогда получат «нечто большее, нечто лишнее, нечто верховное против самого коренного даже населения». 
Как такое выживание могло произойти? Жан-Жак Руссо²³ , полный восхищения, приписал этот успех Моисею, который, по его словам «задумал и совершил удивительное дело: создать нацию как единый организм из скопища несчастных беглецов, которые не имели ни ремёсел, ни талантов, ни добродетелей, ни мужества и ни одной пяди своих земельных владений, так что представляли собою чужеродное тело на лице земли». Моисей решился превратить это бродячее и раболепствующее племя в Политический организм, в свободный народ. И когда оно бродило в пустыне, не имея и камня, чтобы преклонить голову, Моисей дал ему прочное устройство, выдержавшее испытания времени, судьбы и всевозможных завоевателей, – то устройство, которое не могли ни разрушить, ни даже изменить пять тысячелетий, и которое существует ещё сегодня во всей своей силе, даже тогда, когда эта нация как единое целое уже более не существует. 
...Вот почему эта удивительная нация, столь часто угнетаемая, столь часто распыляемая по свету и, казалось бы, уничтоженная, но неизменно преклоняющаяся перед своим законом, всё же сохранилась до наших дней, расселившись среди других народов, но с ними не смешиваясь; вот почему её нравы, законы, обряды существуют, и будут существовать столько, сколько будет существовать мир, несмотря на ненависть к ней и преследования со стороны остальной части человеческого рода». 
Это хорошие слова, но Руссо приписал успех не тому человеку. Моисей стремился к созданию нормального национального государства. Во Второзаконии Б-г предлагает евреям выбор (11:26): «Вот, я предлагаю вам ныне благословение и проклятие.» Благословение, обусловленное полным исполнением заповедей Б-га, это жить мирно в своей стране, и следующие 16 глав посвящены описанию этого мирного житья-бытья с мельчайшими деталями. А проклятие, в случае неисполнения воли Б-га, – это быть рассеянными, среди других народов, преследуемыми и угнетаемыми ими, и этой возможности посвящено всего 11 параграфов (28:58-68) без подробностей. Поскольку евреи своим поведением выбрали второй путь, совершенно иная группа людей взялась за составление кодекса их жизни. Руссо, да и весь западный мир, не знал их имен, первейшим из которых был великий учитель Иоханан бен-Закай²⁴ . 
Удивленные еврейским выживанием и активностью и не в силах объяснить их, антисемиты приписывали их какому-то мировому еврейскому правительству. Отсюда частые ссылки на очевидную фабрикацию – “Протоколы сионских мудрецов”, появившуюся более ста лет назад. Да, эти Протоколы – подделка, но заседания сионских мудрецов действительно состоялись, и они таки выпустили “протоколы”. Иоханан бен-Закай бежал из осажденного Иерусалима и появился в лагере Веспасиана. Последний удовлетворил “скромную” просьбу мудреца: позволить основать академию по изучению еврейского закона в Явне. Там Иоханан бен-Закай с учениками (их можно назвать “сионскими мудрецами”) в течение 20 лет – с 70 по 90 гг. нашей эры – разработали раввинистический синагогальный иудаизм, целью которого было управление мельчайшими деталями еврейской жизни в отсутствие Храма. Их писания (если желаете, можете называть их “протоколами”) записаны в той части Талмуда, которая называется Мишной. У мудрецов не было ни малейшего желания управлять миром или создать сверхнациональное правительство. Нет, они учили, как молиться, как держать кошер, как праздновать праздники, как заниматься сексом, как вести себя в делах, и они создали механизм еврейского выживания в диаспоре в качестве единой нации в течение последующих двух тысяч лет, когда Римской империи уже давно не было. Именно БЕЗ общего правительства, территории, армии, полиции, даже без общего языка! Марджори Перлоф цитирует историка искусства профессора Гомбрича, который, не чувствуя никакой связи с еврейством, сказал: “Я – то, что Гитлер называл евреем. Это то, что я есть”. Неверно. Он был евреем потому, что Иоханан бен-Закай назвал его евреем. Без него Гомбрич не был бы рожден евреем, а Гитлер не знал бы о существовании евреев вообще. Только ортодксальный иудаизм, такой, каким он был создан в Явне, сохранил еврейскую нацию как единое целое.
В этом отношении интересна зарисовка Достоевским субботней молитвы каторжного еврея Исая Фомича²⁵ : «Читал он нараспев, кричал, оплевывался, оборачивался кругом, делал дикие и смешные жесты. Конечно, все это было предписано обрядами молитвы... Рыдания усиливаются, и он в изнеможении и чуть не с воем склоняет на книгу свою голову, увенчанную ковчегом; но вдруг, среди самых сильных рыданий, он начинает хохотать и причитывать нараспев каким-то умиленно торжественным, каким-то расслабленным от избытка счастья голосом... Я спрашивал однажды Исая Фомича: что значат эти рыдания и потом вдруг эти торжественные переходы к счастью и блаженству? Исай Фомич... немедленно объяснил мне, что плач и рыдания означают мысль о потере Иерусалима... Но что в минуту самых сильных рыданий он, Исай Фомич, должен вдруг, как бы невзначай вспомнить (этовдруг тоже предписано законом), что есть пророчество о возвращении евреев в Иерусалим. Тут он должен немедленно разразиться радостью...» Достоевский описывает ритуал со смесью насмешки и восхищения. Он ощущает масштаб происходящего, но и он не может предвидеть возвращения евреев в Иерусалим в результате двухтысячелетнего соблюдения этого ритуала. Воистину, «если я забуду тебя, о, Иерусалим, пусть отсохнет моя правая рука...» 
Любопытно, как понимал события времен гибели Иерусалима немец Освальд Шпенглер (1880-1936), автор нашумевшей в 1920-х годах книги «Закат Запада»²⁶ . Шпенглер, отнюдь не враждебный к евреям, пишет, что «война Веспасиана против Иудеи была освобождением еврейства». Он отмечает, что к тому времени еврейский народ уже веками жил в рассеянии, и «разрушение Иерусалима ударило только по очень малой части нации, по той, которая была духовно и политически наименее важна». Поэтому война римлян «покончила с претензиями людей этого крохотного района быть подлинной нацией и принимать их ограниченную духовность за духовную жизнь целого». Не зная, по-видимому, о Синедрионе в Явне, Шпенглер пишет о новом этапе, который пришел в иудаизм с появлением синагоги: «когда стало очевидно, что учение Иисуса не вело к реформе иудаизма, а к созданию новой религии», иудаизм просто пошел дальше своим путем. Однако Шпенглер, который закончил книгу задолго до захвата Гитлером власти, полагал, как и Лурье-отец, что иудаизм и еврейство исчезнут в результате слияния с западной культурой – у него, по-видимому, не было возражений против слишком активного еврейского участия в немецкой культуре, и он не предвидел Холокоста. Шпенглер, сторонник авторитарного, а не демократического режима, не одобрил гитлеровского антисемитизма. Вообще он бы предпочел для Германии более аристократического правителя, скажем, типа Муссолини. Он умер через три года после прихода нацистов к власти, окруженный стеной молчания. 
Читатель уже, конечно, заметил, что, говоря о еврействе, я отчасти следую линии антисемитов, которые нас всех смешивают в одну кучу: и профессоров Гомбрича и Перлоф, и Эйнштейна, Троцкого, Бен-Гуриона, анти-сионистского сатмарского ребэ Тейтельбаума, гангстера Меира Ланского, меня. Да, это то, что я делаю, безусловно и твердо рассматривая разнообразное еврейство как одну нацию. Один из участников Гостевой книги при этом журнале²⁷ правильно отметил, что все еврейские достижения, которыми мы порой гордимся сверх меры, сделаны людьми секулярными или не очень религиозными. Но откуда было бы в каждом поколении взяться такому количеству секулярных евреев, если бы ультраортодоксальные евреи, как раввин Тейтельбаум или Любавические хасиды, не принимающие участия в современности, а продолжающие двухтысячелетнюю традицию еврейского выживания, нам их не рожали? (Тот же участник, несколько цинично, но остроумно назвал их “евреезаводом”.) Представьте себе дерево с прочными корнями, посаженное сионскими мудрецами во главе с Иохананом бен-Закаем, на котором растут плоды вроде нас с Маргарет Перлоф, Меира Ланского не исключая. 
Николай Бердяев⁹ писал: «...В дни моей юности, когда меня привлекало материалистическое понимание истории,... мне казалось, что величайшим препятствием для этого является историческая судьба еврейского народа... ...Со всякой материалистической и позитивно-исторической точки зрения этот народ давно должен был бы перестать существовать». Я не могу не согласиться с невозможностью объяснения еврейства без привлечения идеи Творения и Творца. Б-г как бы создал два мира на Земле: Восток и Запад, считая арабов восточной частью Запада и проводя очень условную границу по Двуречью. 
На Западе: 
А) Евреи – единственная нация, активная почти все историческое время (40 веков по Достоевскому) и остающаяся наследницей своей культуры. В Египте живет около семи миллионов коптов, происходящих от древних египтян; в Ираке и рассеянии – около миллиона ассирийцев; арабы, конечно, по крови не моложе евреев, а по численности – гораздо больше, но все эти народы поменяли культуру и стали христианами или мусульманами. Даже теперешние греки и римляне (итальянцы) – люди иной религии и культуры, чем их славные предки; 
Б) Евреи, рассеянные среди народов, принимают активное участие в их жизни. Возможно, благодаря этому, история течет быстро; 
В) Многие важнейшие идеи Запада были введены евреями: монотеизм, христианство, большое влияние на Мухаммеда при создании ислама, марксизм, большая роль в организации капитализма, фрейдизм; 
Г) Антисемитизм – неистребимая часть западной культуры; образование Израиля не решило проблемы, как надеялись сионисты, а только усилило ее; иногда мне кажется, что в западном организме пара «евреи-антисемитизм» напоминают отношения «инсулин-сахар» в организме человека; 
Д) Ассимиляция оказывается возможной для индивидуумов, но не для целых общин. Как только та или иная группа евреев (в Германии, России) склоняется к ассимиляции, что-то страшное случается, что пробуждает национальное сознание. 
На Востоке: 
А) Древних цивилизаций много (Индия, Китай); 
Б) Евреи не принимают заметного участия в жизни; 
В) Нет антисемитизма, отличного от нелюбви к другим чужакам; антисемитизм – не явление культуры; 
Г) В средневековье в Китае была значительная еврейская община – исчезла ассимиляцией ввиду отсутствия дискриминации.

7. Холокост как часть и итог немецкой культуры XIX века 
Итак, почему «это» случилось и почему именно в Германии? Отец Марджори Перлоф рассматривал нацизм в качестве крайнего отрицания немецкой культуры, а не ее отростка. Я не согласен. Все сказанное убеждает меня в том, что нацизм был продолжением немецкой интеллектуальной традиции, немецкого романтизма. Я думаю, что немецкий романтизм принимал себя слишком всерьез, ему нехватало чувства юмора. Годы назад я прочитал «Житейские воззрения кота Мурра» Гофмана и помнил одну цитату, которая меня в то время раздражала. Я снял книгу с полки, и пока искал, увлекся гофмановским блеском и остроумием. Но остроумие – не то же самое, что чувство юмора, и когда я нашел цитату, мое впечатление от нее оказалось таким же, как и годы назад. В середине второй части²⁸ капельмейстер Крейслер объясняет принцессе: «...Я, как высший судия, живо поделил весь род человеческий на две неравные части: одна состоит только из хороших людей, но плохих или вовсе не музыкантов, другая же – из истинных музыкантов». Я вижу что-то фашистское в абсолюте этого деления, где очень трудно попасть в категорию людей, ценимых добрейшим капельмейстером. А что если избрать не музыку, а другой признак, скажем: 1) другие люди и 2) истинные немцы? Любое резкое деление на своих и чужих носит фашистский оттенок. И сторонник такого деления вряд ли будет считать желательным симбиоз между Volksnation иKulturnation. 
Отец Марджори Перлоф был тверд в осуждении национализма, наблюдая его худшее выражение в нацизме. Понятно, что в целом и я согласен с ним, но я не могу не видеть, что национализм нередко идет рука об руку с рождением национального сознания, а без последнего невозможны высшие достижения гуманитарной культуры. Данте, Гете, Шекспир, Пушкин, Бальзак – все они глубоко национальны. Самое высокие достижения еврейского гения были созданы именно на родной почве, независимо от того, была государственность или нет. Этих достижений два: Библия (главным образом, Ветхий Завет, но частично и Новый) и создание безгосударственной еврейской нации Синедрионом в Явне под руководством Иоханана бен-Закая. Первое достижение нашло универсальное признание, тогда как второе не столь очевидно, почти неизвестно в нееврейской среде, но совершенно уникально по гениальности и последствиям. 
С другой стороны, живя среди народов, Kulturnation (эмансипированные евреи, как пример) не создавала высшие достижения национальной культуры тех народов, только второй ряд: Мендельсон, но не Бах или Моцарт, Гейне, но не Гете, Гарольд Пинтер, но не Шекспир или Диккенс, Пастернак и Мандельштам, но не Пушкин или Толстой. Однако роль этих евреев все равно оказалась огромной. Я бы сказал, что Volksnation и Kulturnation не могут существовать друг без друга. Volksnation – консервативная, национальная часть культуры, и она необходима нации для ее выживания. С другой стороны, Kulturnation означает мобильность и современность. 
И вот, пытаясь отстоять свой Volksnation, немцы решились на тотальную войну с евреями. И поскольку выполнить желание Фихте и снять еврейскую голову было возможно, а надеть другую, ту же или иную, – нет, то германская нация ограничилась сниманием голов. Фихтеизм-Вагнеризм-Марризм был кульминацией антисемитизма 19-го века, а Холокост – его естественное продолжение и кульминация в 20-м веке. 
В марте 1984 г. журнал «Кoмментари» опубликовал эссэ Мильтона Гимельфарба под названием «Нет Гитлера, нет Катастрофы». Возвращаясь к вечной проблеме о том, кто определяет историю – лидеры или народы, автор утверждал, что Катастрофы не было бы без твердого намерения Гитлера убить всех евреев. Он мог бы их унизить и использовать для принудительного труда, но он хотел именно убить. Я же думаю, что Гитлер выражал волю германской нации и культуры того времени. Этим немцам были не нужны униженные евреи – сегодня унижены, завтра опять эмансипированы, вновь поднимутся. 
Нет, после наблюдения за Kulturnation, они хотели Германию без евреев. Если бы можно было их «гуманно» отправить на Мадагаскар или в Палестину – это было бы лучше всего, но если это окажется невозможным,... – ну, в общем, чтобы евреев не было. Беркович²⁹ пишет, что с самого начала «действия национал-социалистических студентов» против евреев-студентов «не вызывали каких-либо серьезных протестов среди немецких интеллектуалов. Как и на увольнения еврейских профессоров не последовало ни одного официального возражения их немецких коллег. Когда число еврейских студентов в университетах резко сократилось, не последовало ни одного вопроса ни от какой факультетской комиссии. На акцию сжигания книг еврейских авторов не возразил ни один немецкий интеллектуал в Германии. Молчала и церковь, пока нарушения христианской догматики не стали вопиющими.» 
«Весной 1933 года Гитлер увидел, что он может рассчитывать на полную поддержку немецких интеллектуалов в своей антиеврейской политике. Общечеловеческая мораль не подавала голоса, когда диктатура выпустила на свободу низменные инстинкты. Этот урок диктатор хорошо усвоил. Ситуация с еврейскими учеными и деятелями культуры в первые месяцы Третьего Рейха стала пробным камнем нацистской политики вплоть до «окончательного решения еврейского вопроса».» 
Говорят, что история не имеет сослагательного наклонения, но давайте проделаем два мысленных эксперимента. В первом, в соответствии с желанием Освальда Шпеглера, мы сделаем Гитлера лидером Италии, а Муссолини – Германии. Холокоста нет. Итальянцы высмеяли бы Гитлера, если бы он сделал антисемитизм главной темой его политики, а немцы не пошли бы на такое преступление без сильного лидера-антисемита. (Кстати сказать, ведь и Италия стала независимой и единой одновременно с Германией, но Италия никогда не ставила Volksnation во главу своей политики. Этому может быть простое объяснение: Италия имела такое блестящее культурное прошлое и настоящее, что для нее объединение было чисто политическим актом, подтвердившим глубокое культурное единство народа. Германия же, в конечном счете, не сумела включить в объединенное государство свою культурную столицу 19-го века – Вену. И потом, мне кажется, что итальянцы – просто более веселые люди, чем немцы. 
В другом эксперименте мы вызовем дух Бисмарка и поставим его вновь во главе Германии. Результат: нет Холокоста и нет мировой войны. Бисмарк добился бы всего для Германии мирным путем или путем малых войн. Казалось бы, Гимельфарб прав. Но Германия имела Бисмарка в качестве фюрера всего за полвека до Гитлера. За две тысячи лет в ней было несколько дюжин лидеров с различными характерами, и это была почти статистическая определенность, что человек с характером Гитлера в конце концов встанет во главе страны. И тогда его личная вражда наложится на философии Фихте, Марра, Вагнера и других плюс на слабую экономику и закомплексованность после поражения в войне, и немецкий Bildung окажется совместимым с массовым убийством. Я с ужасом вижу, что Холокост был следствием и интегральной частью той самой высокой культуры, в особенности, германской культуры. 
Иосиф Бродский, в своей нобелевской лекции³⁰, говорил: «Скажу только, что – не по опыту, увы, а только теоретически – я полагаю, что для человека, начитавшегося Диккенса, выстрелить в себе подобного во имя какой бы то ни было идеи затруднительнее, чем для человека, Диккенса не читавшего». Вся история показывает, что эта идеалистическая концепция смешения эстетики и этики наивна и неверна: люди, начитавшиеся Гете, охотно стреляли в людей, начитавшихся Бальзака или Диккенса. И офицеры нацистских лагерей зачастую были меломанами. 
И тут я хочу задать дерзкий вопрос:

8. Холокост – трагедия или триумф? 
Я предвижу возмущенный возглас читателя: конечно же, страшная трагедия. Конечно. И неслыханное преступление. Холокост противоречил всему, за что цивилизация Возрождения и Просвещения, казалось бы, стояла: “Свобода, равенство, братство”. Русские религиозные философы В. Соловьев и Бердяев, не зная о Холокосте (Бердяев умер в 1948 г., но писал о еврействе в 1920 г.), полагали, что антисемитизм противоречит самым основам христианства. Тот факт, что такой мощный компонент Западной культуры, как Германия, решился на попытку уничтожения еврейской нации, говорит о предельном кризисе этой цивилизации в попытке изменить Божественное творение, и, по моему мнению, это означает несовместимость германского романтизма с гуманизмом Италии, Франции, Англии 18-19-го веков. Целый мир и культура еврейских местечек исчезли. Английский философ Арнольд Тойнби писал³¹ : 
«Каким ни был окончательный вердикт человечества о современной главе в истории Западной цивилизации, будет ясно, что Современный Западный Человек заклеймил себя двумя преступлениями неизгладимого позора. Первое – отправка негритянских рабов из Африки для работы на плантациях Нового мира; второе – уничтожение еврейской диаспоры на ее европейской родине». 
Но об этом написаны тома. Что, однако, не замечается, это то, что жертва не была напрасной, и она привела к триумфу еврейства над германизмом, который предсказывал и которого опасался творец термина «антисемит» Вильгельм Марр. В результате войны еврейское равенство было подтверждено, государство Израиль образовано, а узкий немецкий национализм исчез, возможно, навсегда. Однако сегодня мы видим, что антисемитизм не исчез, а «удобно» сконцентрировался на месте концентрации евреев – Израиле. Другие результаты последней мировой войны таковы: 
1) Западные демократические страны не воюют и очень маловероятно, что будут воевать друг с другом. «Вечный» конфликт между Францией и Германией из-за Эльзаса и Лотарингии разрешен трамваем, который возит жителей Саарбрюкена в соседний французский супермаркет, где вода «Эвиан» дешевле; 
2) Мирная Европа объединилась и стерла границы между странами и людьми; Германия – краеугольный камень этого союза; 
3) Умелая комбинация капитализма с сильно изменившейся социал-демократией создала на Западе высочайший уровень жизни и практическое исчезновение нищеты. Запад стал учителем всего мира в достижении подобных целей; 
4) Стало много больше равенства в западных странах. Резко улучшилось положение других меньшинств, особенно черных американцев; 
5) Успехи западной медицины резко увеличили продолжительность жизни; 
6) Запад стал континентом всеобщей грамотности; 
7) Несмотря на всеобщую грамотность, общий уровень классической гуманитарной культуры, философии, музыки, поэзии резко понизился. Погоня за деньгами и материальными благами стала центром жизни Запада; 
8) Появилось welfare state – государство социального обеспечения, реформированный социализм, в котором блага раздаются более или менее всем. 
Все это – хорошо или плохо? Что лучше – всеобщая сытость без духовности или духовность ограниченного круга людей при большой недостаче у остальных, как было в 18-19-м веках, тем более в средневековье? И если это хорошо, то можем ли мы, евреи, приписать себе всю заслугу? 
Нет, конечно. Не всю заслугу и не все жертвы. Я не отношусь к числу людей, скрупулезно подсчитывающих число евреев-нобелевских лауретов или других великих людей, но нет сомнения, что еврейская доля в послевоенном успехе – есть, и она не мала. Двести лет еврейского равноправия привели к огромному еврейскому влиянию, как это предвидели и опасались Достоевский и Марр. Может быть, кому-нибудь захочется назвать это словами «еврейская цивилизация». Или какой-нибудь новоявленный Марр вновь закричит о «победе еврейского духа», что ж, я готов принять вызов! Кто может ругать нас за такую победу? Германия, которая даже до воссоединения 1990 г. полностью вернула себе международный престиж, заслужила доверие соседей и вместе с Францией сумела встать во главе объединенной Европы? Навряд ли. Но цена была очень высока: 70 миллионов жизней, включая половину европейского еврейства, которые не могут принять участие в празднике. Она не была бы такой, если бы не пристрастие немцев к вагнеровской Volksnation. (Отмечу в скобках, что еврейское население Европы теперь заменено куда менее покладистым мусульманским, что выглядит как насмешка истории, но это не тема моей статьи.) Употребляя выражение «еврейская цивилизация», я не имею в виду цивилизацию евреев, которая была бы возможна только в национальном еврейском государстве. Я говорю о Западной цивилизации, которая согласилась принять в себя сильный еврейский компонент. 
Кто бы мне возразил, это Бердяев, который в 1922 г. написал статью «Воля к жизни и воля к культуре»³² и который, наверно, назвал бы современную Европу и Америку слугами Маммоны. Бердяев, следуя Шпенглеру, полагает цивилизацию последней, упаднической, стадией культуры. По его мнению, «трудно встретить эпоху, в которой была бы осуществлена такая воля к гениальности», как в Германии 18-го и начала 19-го веков. Но Германия того времени была бедной и раздробленной страной, как и Италия эпохи Ренессанса. «Культура, – пишет Бердяев, – всегда бывала великой неудачей жизни... Цивилизация пытается осуществить «жизнь».» Созданный ей капитализм и социализм стремится к материальным благам, но в этой цивилизации уже невозможны Гете, Шекспир и Байрон. «В Италии, где создан раздавивший Рим памятник Виктору Эммануилу, в Италии социалистического движения, невозможен уже Данте и Микель Анджело. В этом – трагедия культуры и трагедия цивилизации». Бердяеву вторил Антуан де Сент-Экзюпери³³ (1900-1944): 
«...Итак, я говорю: западная христианская цивилизация ответственна за нависшую над ней угрозу. Что она сделала за последние восемьдесят лет, чтобы оживить в человеческом сердце свои ценности? В качестве новой этики было предложено: “Обогащайтесь!” Гизо да американский комфорт. Чем было восхищаться молодому человеку после 1918 года? Мое поколение играло на бирже, спорило в барах о достоинствах автомобильных моторов и кузовов или занималось пакостной спекуляцией остатками военных запасов. Вместо опыта монашеского самоотречения, вроде того, к которому я приобщался на авиалиниях, где человек вырастал, потому что к нему предъявлялись огромные требования, – сколько людей увязало в трясине перно и игры в белот или – смотря по тому, к какому слою общества они относились, – коктейлей и бриджа!» 
Так ли все это трагично? Уверены ли были Бердяев с Экзюпери, что современный западный человек, не-еврей или еврей (в обеих статьях нет ни слова о евреях и никакого обвинения против евреев), предпочтет возвращение в средневековье или раннее новое время с нищетой и, скорее всего, незнанием и неучастием среднего человека в великой культуре? Должны ли мы воспевать нищету и болезни, если они сопровождаются «волей к гениальности»? И разве век, создавший Эйнштейна, Эдисона, Тесла, Винера, Билла Гейтса, не проявил «воли к гениальности» в ином направлении? Могли ли мои достойные покойные оппоненты утверждать, что общество, почти стопроцентно грамотное и почти стопроцентно сытое – никогда в истории такого еще не было, – рано или поздно не вернется к созданию великой гуманитарной культуры? Я был бы рад, если бы новые Шекспир, Гете, Пушкин появились как мои современники, но я бы ни за что не хотел сам быть современником Шекспира, Гете или Пушкина. 
И еще: если Холокост и страшные зверства Второй мировой войны – следствие той «высокой» культуры и той «воли к гениальности» – ну, уж увольте: мы лучше будем жить в бескультурной сытости и – без жестокости. Марджори Перлоф тоже указывает на противоречие в своем и нашем сознании: мы скучаем по высокой культуре – Bildung – венского, парижского или петербургского 19-го века, но понимаем глубокую подозрительность американского демократического плавильного котла к такой культуре. 
Его неспособность создать подобную культуру и по-настоящему ее оценить. Ибо Америка понимает ту страшную цену, которую иной раз приходится платить за высокую культуру. 
Холокост – одна из таких плат.

9. Заключение: Будущее отношений с Западом. Исчезнет ли антисемитизм? 
Не знаю. С одной стороны, история не дает нам большой надежды, и омусульманенная Европа опять скатывается в свой старый грех. С другой стороны, мы, в США, сейчас живем без mainstream антисемитизма, хотя это не всегда было в прошлом, и нет уверенности за будущее. Марджори Перлоф, отвечая на мое письмо, писала: «Я думаю, что Вы полагаете, не говоря этого прямо, что США в этом отношении – другая страна. Это потому, что страна была мультикультурной почти с самого начала, и евреи могут быть частью нации таким образом, каким это не было возможно в других местах». Это верно. Все американские страны, а также Австралия и Новая Зеландия образовались недавно, и их собственная культура молода и неглубока. В США никогда не было ограничивающих евреев федеральных законов, и тот антисемитизм, который был, нельзя было сравнить с европейским. Сейчас бОльшая часть духовных сил уходит на технический прогресс, и вопрос о конфликте типа Volksnation-Kulturnation просто здесь неактуален. И в Америке вклад евреев в журналистику и кино резко превышает процент евреев в населении, но эти области сегодня не определяют жизнь так, как это было в Германии 100 лет назад. Китайские, индийские и другие иммигранты успешно конкурируют с евреями в науке и технике, и это снимает остроту вопроса о еврейском преобладании. Но демография страны быстро меняется, и будущее – темно. 
Одним из важнейших вопросов является стабильность самой Западной цивилизации и идей гуманизма внутри нее. Предсказание Шпенглера о закате Запада пока не осуществилось, и такое предсказание не ново. Изданная в 1668 г. книга «Симплициссимус»³⁴ начинается со слов: «В наше время (когда толкуют, что близится конец света)...», а конец все еще не настал. Однако все поведение Запада дает почву для новых опасений. Недавно Элла Грайфер в «Заметках»³⁵ писала о наибольшей опасности, с которой сталкивается сейчас Европа и которой она не оказывает сопротивления – появление огромного населения с совершенно иной культурой: «...Современный Запад практически без протеста воспринимает процесс, у предков его не зря вызывавший немалую тревогу. Сосуществование более или менее значительных разнокультурных групп в рамках одного общества проблематичным было всегда...» При этом, именно исламская составляющая европейского населения является наибольшим носителем антисемитизма. 
Помня про Холокост, евреи не доверяют Европе. С одной стороны, это вполне обоснованно: идеи всеобщего равенства, развитые французским Просвещением, не смогли защитить евреев, а теперь приводят Европу к культурному кризису и угрозе потери лица. С другой стороны, все еврейские и израильские претензии к европейскому поведению также основаны на этих идеях: мы требуем абсолютного равенства и чувствительны к малейшим проявлениям антисемитизма именно потому, что с момента эмансипации наш вклад в развитие этих идей был велик. 
Подобных требований у евреев, живших в арабских странах, никогда не было и в помине. Сейчас у нас есть три пути: 1) жить в Израиле как самостоятельная нация; 2) вернуться на Запад в гетто; 3) продолжать настаивать на полном равенстве на Западе. Первый выход не принят всем еврейством, а если окажется, что Израиль отходит от идей гуманизма, то это может кончиться его изоляцией и повторением судьбы Иерусалима две тысячи лет назад, как ее понимал Шпенглер. Второй выход безусловно отвергается большинством еврейства, только ультраортодоксы образуют добровольные гетто в Америке и Европе. Для большинства же евреев жизнь в рамках Западной цивилизации, в Израиле или в диаспоре, в качестве равных на основе Kulturnation остается абсолютным приоритетом. И роль евреев, какой она была на протяжении столетий, может быть продолжена только при таком подходе.
Кто-нибудь может спросить: «Вот Вы сравниваете проблему антисемитизма с отношениями инсулина и сахара – значит, это часть как бы здорового Западного механизма? Если так, то и бороться против антисемитизма бесполезно и ненужно?» Нет. Все, что я написал, это – философия. Возможно, я прав, а, может быть, и нет. Это не меняет того факта, что антисемитизм, как и любой расизм, – жестокость и преступление против гуманности. С ними нужно бороться всеми силами, и они могут сдаться, несмотря на историю и философию

---------------------------------------------------------------

¹ Marjorie Perloff, “The Vienna Paradox,” New Directions Books, NY, 2003, 284 pp. 
² Paul R. Mendes Flohr, “German Jews: a dual identity”, Yale University Press, 1999. 
³ James A. Good, The German Bildung Tradition, http://www.philosophy.uncc.edu/mleldrid/SAAP/USC/pbt1.html 
⁴ Википедия, статья «Гердер». 
⁵ Я здесь употребляю слово «национальность» в том смысле, в котором оно употреблялось в советском паспорте до моего отъезда в 1974 г. и в каком оно, по-видимому, понималось повсеместно в 19-м веке. Сейчас в западных странах национальность – то же самое, что и гражданство, а для слов «еврей», «турок» и т.д. употребляют понятие этнического происхождения. 
⁶ Г. Э. Лессинг, Драмы. Басни в прозе. «Худ. лит.», Москва, 1972. Драма «Натан Мудрый» – стр. 275-458, цитаты из Гете и Гердера – стр. 500. 
⁷ Wikipedia, статья «Fichte». 
⁸ Wikipedia, статья «Wilhelm Marr». Памфлет 1879 г. назывался Der Weg zum Siege des Germanentums uber das Judentum (The Way to Victory of Germanicism over Judaism). Понятно, что речь шла не об иудаизме как религии, и для этой статьи я перевожу «Judentum» как «еврейский дух» или «еврейство». 
⁹ Николай Бердяев, “Судьба еврейства”, гл. V (стр. 105-128) в книге “Смысл истории”, YMCA-PRESS, Париж, 1969. 
¹⁰ http://bibliotekar.ru/encSlov/15/178.htm 
¹¹ М.Ю. Лермонтов, Собрание сочинений в 4-х томах, т. 1, стр. 63, «Худ. лит., М., 1957. 
¹² А. Блок, Собрание сочинений в 6-ти томах, т. 2, стр. 233 и 223. 
¹³ “История смерти: Блок», см. http://www.litera.ru/stixiya/articles/56.html. 
¹⁴ Christopher Hitchens, The Atlantic, March 2008, review of Memoirs of Anti-Semite, by Gregor von Rezzori. 
¹⁵ Астольф де Кюстин, Россия в 1839 году, в двух томах, «Терра», М., 2000. 
¹⁶ Ф.М. Достоевский, «Бесы», Полное собрание сочинений в 30-ти томах, т. 10, стр. 324-326, Изд. «Наука», Л., 1974. 
¹⁷ Мне известны исследования, доказывающие, что какая-то еврейская кровь, возможно, текла и жилах Ленина (четверть, осьмушка?). Даже если это правда, я отметаю этот аргумент, как чистый расизм нацистского толка. 
¹⁸ Once a Grand Duke, by Alexander, Grand Duke of Russia, Garden City Publ. Co., 1932. 
¹⁹ Я цитирую, в моем обратном переводе с английского, из книги: Utopia in Power, by M. Heller and A.M. Nekrich, стр. 146, Summit Books, NY, 1986. 
²⁰ Книга С.Я. Лурье полностью перепечатана в качестве Приложения к книге: Филон Александрийский – Иосиф Флавий, Москва-Иерусалим 1994. 
²¹Ф.М. Достоевский, «Еврейский вопрос», Дневник писателя, март 1877, Полное собрание сочинений в тридцати томах, т.25, стр. 74-88, «Наука», Ленинград, 1983. 
²² В. Соловьев, Статьи о еврействе, «Маслина», Иерусалим, 1979. 
²³ Ж.-Ж. Руссо, Соображения об образе правления в Польше, стр. 461-462 в книге «Трактаты», «Наука», Москва, 1969. 
²⁴ H. Graetz, History of the Jews in 6 volumes, vol. II, pp. 321-359, Philadelphia, 1893. 
²⁵ Ф.М. Достоевский, Записки из мертвого дома, Полное собр. соч. в тридцати томах, т 4-й, стр. 95. 
²⁶ Oswald Spengler, The Decline of the West, An abridged edition by H. Werner, Oxford Univ. Press, NY – Oxford, 1991, p. 284. 
²⁷ Участник, пишущий под псевдонимом «Матроскин». 
²⁸ Э.Т.А, Гофман, Житейские воззрения кота Мурра, стр. 164, Изд. «Худ. лит.», 1967. 
²⁹ Е. Беркович, «Если еврей пишет по-немецки, он лжет!», «Заметки», №5 (96), май 2008. 
³⁰ http://www.kulichki.com/moshkow/BRODSKIJ/lect.txt

³¹ Arnold J. Toynbee, A Study of History, abridgement by D.C. Somervell, в двух томах, т.2, стр. 171, Oxford Univ. Press, NY-Lnd., 1957. 
³² См. ссылку 9, стр. 249-269. 
³³ Антуан де Сент-Экзюпери, Письмо генералу Шамбу [Алжир, 3 июля 1943 г.], 
Перевод Е.В. Баевской, http://www.mai.ru/projects/flight/exupery/wrk051.htm

³⁴ Г.-Я.-К. Гриммельсгаузен, Симплициссимус, стр 28, Москва, Худ. лит., 1976. 
³⁵ Э. Грайфер, «Плюс израилизация всей цивилизации», «Заметки», №18 (121), ноябрь 2009.

Прислано автором для обсуждения на семинаре 20 января 2011 г. 
Статья прежде была опубликована на сайте 
«Заметки по еврейской истории» №20 (123) за 2009 год 
http://berkovich-zametki.com/2009/Zametki/Nomer20/ERabinovich1.php