Ролевые игры в одной отдельно взятой стране
Доктора Амиру Дор я повстречал на одной странной выставке в музее дигитального искусства в Холоне, под названием, которое можно перевести на русский язык, как «Сердцевина зла» («Evil to the Core»). Ее организовали художники Галит Эйлат и Ран Касми-Илан, при поддержке ассоциации по правам человека в Израиле. Посвящена она была двум самым жестоким психологическим экспериментам в истории XX века – опыту Стэнли Мильграма и опыту Филиппа Зимбардо.

Многие, может быть, знают, о чем речь. Эксперимент Мильграма, проведенный в середине 60-х годов, заключается в том, что, дергая за рубильники, участник эксперимента наказывает ударом тока от 15 до 340 вольт сидящего за стеклом другого испытуемого - «ученика» - всякий раз, когда тот неточно повторяет только что зачитанные словосочетания. После каждой ошибки «учитель» нажимает более мощный рычаг. Когда разряд достигает пары сотен вольт, «ученик» кричит, что у него больное сердце и ему нехорошо… Но организатор эксперимента требует его продолжения: ведь договорились! При напряжении в 330 вольт слышатся звуки агонии, а при ударе в 360 вольт человек за стеклом умирает. Разумеется, и мучение, и смерть изображал ассистент экспериментатора. Важно было, что испытуемый этого не знал. Он мог согласиться или не согласиться, но тогда он бы нарушил условия. Как оказалось, до последнего рубильника дошли 63 процента испытуемых. «Большинство людей, скорее, согласятся стать убийцами, чем нарушат правила или уговор», - таков вывод экспериментатора.

Филипп Зимбардо в 1974 году создал в подвале Стэндфордского университета подобие настоящей тюрьмы. Добровольцы-испытуемые, делились на «заключенных» и «надзирателей». Поначалу все это казалось игрой, но скоро студенты начали вживаться в роль, и надзиратели, по собственной инициативе, ужесточали правила, затем перешли к откровенным издевательствам, жестокость которых нарастала так быстро, что эксперимент пришлось прекратить через пять дней, хоть рассчитан он был на две недели. Он показал, насколько роль, которую мы играем, может изменить нашу личность.

Экспозиция содержала несколько занятных звуковых и видеоинсталляций на тему этих экспериментов. Они чередовались со сценами, снятыми правозащитниками в Наалине и на КПП, на территории Палестинской автономии. Правда, было там еще несколько сцен, времен размежевания в Гуш-Катифе. Но блокпосты явно довлели. Все это я это уже видел, когда израильские ультралевые отмечали 40-летии «оккупации», два года назад. Примерно так я и высказал Галит Эйлат: искусства я здесь не вижу, а то, что у левых пропагандистов есть «криатифф», - это для меня не новость. Галит категорически не согласилась: 
- Вы обратили внимание, как быстро они вошли в роль? 
- Солдаты в Гуш-Катифе и на блокпостах. Опыт Мильграма показывает, что общего между этими ситуациями. Наша тема - личностный аспект, понимаете? И она шире, чем просто противостояние левых и правых.

Через несколько дней, на семинаре (при этой выставки проводились еще и семинары) организаторы выставки убедили меня в этом, да еще как! они пригласили клинического психолога Амиру Дор, которая живет в Раанане и работает в поселении Кдумим. Она принимала участие в работе группы «Интеллектуалы в защиту поселенческого движения», исследовавшую в 2005 году «ментальную подготовку», которую прошли многие солдаты и полицейские перед депортацией Гуш-Катифа. Идея исследований возникла, зимой 2005 года, когда из армии начали просачиваться сведения о том, что многие солдаты, принимавших участие в «размежевании», нуждаются в психиатрической помощи. Амиру Дор пригласили, потому, что она, как психолог, работала в Неве-Дкалим в течение последних трёх недель существования этого поселка. И сейчас она нам рассказывала о том, что творилось в тренировочном лагере «сил размежевания», возле кибуца Реим. И чем больше я слушал, тем ярче светилось в голове одно единственное, но зато напечатанное большими буквами слово: ПСИХОЛОГ, - слово, которому я прежде не придавал какого-либо сакрального значения.

Впервые я слышал, как методика, разработанная в психологии межличностных отношений, работает на большую массу людей. И это было проверено и опробовано в Гуш-Катифе. Здесь, наверное, можно было бы уподобить сравнение: если бы некий фармацевт, ставя опыты, фундаментальным образом нарушающие основы медицинской этики, получил бы, в результате, лекарство, способное спасти жизни тысяч людей. Если бы не неизбежные ассоциации к знаковым (в плохом смысле) историческим фигурам, неизбежно возникающие при использовании этого сравнения. И если бы можно было считать безусловным благом такое свойство, как ненасильственная управляемость большой массы людей. Хотя и обратное – что благом для такой массы является неуправляемость – тоже вряд ли, кто возьмется утверждать.

Люди и манекены
- Как вообще вы попали на эту выставку? – потом спросил я Амиру Дрор. 
- Ее организаторов интересовали возможные применения опытов Мильграма и Зимбардо. А мы, в нашем исследовании, упоминаем, что идея этих двух опытов легла в основу методики подготовки солдат к изгнанию. 
- Что за идея? 
- Это идея о том, как легко и просто можно заставить человека совершить то, что он, по своим представлениям о себе, не способен совершить. И чтобы он после этого чувствовал себя человеком.

Теперь представьте себе всю сложность задачи. 18 декабря 2003 года, Шарон неожиданно объявляет на конференции в Герцлии о прекращении еврейского присутствия в секторе Газы. Идея новая. Большая часть страны ее не приемлет. Большая часть армии ее не приемлет. Но приказ дан, его надо выполнять. И командующий южным военным округом генерал Дан Харэль, собирает совещание психологов. Тогда это все проходило под грифом «секретно». Главными инструкторами командиров, военных и полицейских психологов стали психологи Хаим Омер и Нахи Алон, и работа закипела. План, под названием «Ментальная подготовка к решению задач размежевания», начали внедрять в армии в июле 2004 года. Офицерам начали раздавать такие глянцевые портфельчики с инструктажем. Затем был создан тот тренировочный лагерь, где по нашим данным, около 60 000 человек занимались специальными ролевыми играми с манекенами.

- Ролевые игры, и манекены часто применяются на учениях ЦАХАЛа.

- Но здесь задача была другой. Представьте себе такое упражнение. Стоит цепь солдат. Юноши. Напротив них – солдатки в религиозной одежде. И солдатки поднимают крик, обращаясь к солдатам, одни начинают ругать их, другие – просят о помощи, все это очень громко, люди в таких играх быстро увлекаются. А задача солдат одна: стоять неподвижно и не обращать на девушек внимания. Разрушается первый, самый естественный рефлекс: женщина кричит, просит! Но надо стоять неподвижно. Таковы условия «эксперимента». Их учили отводить глаза, не смотреть.

- Вы так рассказываете, будто сами участвовали в разработке.

- Боже упаси. Сами создатели этой методики опубликовали в декабре 2006 года в журнале «Армейская психология» статью «Решение задачи размежевания, взгляд изнутри». Не смогли сдержать профессиональной гордости. После этой публикации многое встало на свои места, для меня, по крайней мере. Или вот такое упражнение в этом лагере: евреи празднуют бар-мицву подростка, ему впервые накладывают тфилин, большинство солдат сами, когда-то, через это прошли. И всех этих людей надо загрузить в автобус и увезти. Кстати, совсем, как в опыте Зимбардо, очень часто такие симуляции переходили в потасовки: в толпе мало, кто может долго контролировать себя. Понятно, что, после такой игры, чувствительность к реальной ситуации будет снижена. Мантра была такая: «Мы это уже делали, значит, еще раз можем проделать»

- Не было тех, кто отказывался участвовать в этих играх?

- Будь это обычная воинская часть, кто-то бы воспротивиться: перед товарищами стыдно. Но для размежевания набирали специальные части. Мешали прапорщиков с новобранцами, магавников с курсантами летных курсов, кто будет рисковать своей мечтой? Впрочем, это многим известно. Но мало, кто знает, что и «новояз» для того, чтобы говорить с солдатами, тоже разрабатывался психологами специально. Дома, где проживали депортируемые люди, превратились в «заполненные строения». Про себя солдат учили говорить не «мы – депортаторы», а «мы - отряд помощи при переезде на другую квартиру». Операция по вручению ордеров на вселение называлась: «Руку – братьям». Особо подчеркивалось: перед вами не враги. Размежеванию присвоили название «Шевет ахим» - танахическое выражение, означающие, что братья сидят вместе. Но у вас – семейный конфликт». Позиционировался образ эдакого ласкового медвежонка («дуби хавив»), способного, тем не менее, на настоящие медвежьи объятья. Тех, кто отказывался эвакуироваться, называли «испытывающими затруднения». По-научному, это называется «рефрейминг». Ведь и в опыте Мильграма не говорили «Убей человека разрядом». Там говорили: «вы обязались выполнять условия эксперимента. Солдатам внушалось: «Постарайтесь обойтись без насилия. Но самое страшное, что может произойти в армии – это когда солдаты перестают выполнять приказы». Но при этом не забывали напомнить: «Поселенцы получат за свои дома большие деньги!» Обыгрывались расхожие стереотипы. Когда играли в выселение «матерей с детьми» (видите, девушки стоят с резиновыми куклами на руках), солдатки кричали: «Не трогай моего десятого ребенка!» Солдаты смеялись. Командиры не возражали. Десятки тысяч солдат учились, как вырвать младенца у матери, чтобы не сломать руку ни ей, ни ему.

- Зачем вырывать младенца?

- Потому что, если вы его занесете в автобус, мать сама за ним зайдет. А на этой фотографии женщина «рожает». Их даже в такой ситуации готовили эвакуировать. Тут еще подспудно такая мысль проскальзывала: «размежевание» - это как роды, неприятный процесс, но зато из всего этого возникнет новая жизнь. И даже если вы не «согласны» с этим процессом, на середине его невозможно прервать.

Армией командуют психологи
- Действительно, колоссальная работа была проделана. 
- Нам просто трудно осознать ее масштаб. Сотни психологов были мобилизованы на резервистскую службу, не считая университетских специалистов по найму и добровольцев. Кто-то участвовал в этом из своих левых убеждений. Другие отмежевались от политики и видели свою задачу исключительно в предотвращении насилия. И, может быть, они правы, вспомним эвакуацию Амоны, где никакой игровой подготовки не проводилось. Третьи действовали из профессионального честолюбия. Их привлекала уникальность задачи: до них еще никто никогда такого не делал. Впервые в истории психологи выходили в армии на первый план. Не армия отдавала им приказы, - они указывали, какой армии быть, и от их указаний зависел успех операции. Но это только часть их работы. Они ведь и поселенцев инструктировали.

- Извините, мне как-то трудно предствить себе руководителя поселенческого совета, на инструктаже у армейского психолога, либо у психолога из лагеря сторонников размежевания…

- Среди них много было психологов, которые, во время Второй интифады, работали в Иудее и Самарии, помогая поселенцам, пострадавшим от теркатов. Тот же Нахи Алон, к примеру. Авторитет их был очень высок, дружеские связи установились давно. Их принимали в домах, они были гостями уважаемых семей. Поэтому их охотно выслушивали.

- Что армейские психологи говорили поселенцам?

- «От демонизации противника – к конструктивному противостоянию», - такой был тезис. Быть настроенным на диалог и, конечно, любой ценой избегать насилия. Омер и Алон даже издали специальное руководство «Дьявол между нами», как изгнать его.

- Что-то вроде хасидской притчи про двух волков в душе человека, злобного и доброго, из которых победит тот, кого я буду кормить?

- Как раз, не было там хасидских притчей. Зато было много из христианского опыта и особенно из буддизма, о том, как Ганди изгнал англичан из Индии… Поселенцам внушалось: если вы сохраните в себе способность к диалогу, то вас выслушают. Многие психологи даже из национально-религиозного лагеря были запутаны этими резонами. Религиозные люди в некоторых ситуациях оказываются немного наивными. Сами они воспитаны в мире устойчивых понятий, и подсознательно того же от противоположной стороны. Им трудно противостоять…

- Цинизму?

- Нет, как раз откровенному цинизму им было, что противопоставить. Но они столкнулись с чем-то непонятным, расплывчатым, все время от них ускользающим. Они недооценили возможности «рефрейминга». Все это недооценили, потому что все было впервые. Поэтому, уже когда Гуш-Катиф был объявлен закрытой военной зоной, и я, в Неве-Дкалим, пыталась, как психолог, объяснить поселенцам, что они делают что-то не то, мне отвечали: «у нас есть секретное оружие – наши добрые отношения с офицерами ЦАХАЛа на уровне майора, подполковника. Мы знаем, что они достойные люди. Когда они войдут в Гуш-Катиф, мы с ними сядем пить чай, наши женщины выскажут им все, посмотрят им в глаза, и они не выдержат нашего взгляда, отступят».

- В чем был просчет?

- Это был другой ЦАХАЛ. Не тот, который они знали, а тот, над которым поработали психологи. Силы размежевания вошли в Гуш-Катиф, а эту встречу армейское руководство все переносило на более долгий срок. И, в конце концов, она так и не состоялась. Она и не могла состояться, ведь отводить глаза учили не только солдат. Поселенцы ошиблись. Только это был не просчет, их просто переиграли психологи. Повторяю, с точки зрения «чистой науки» работа была проделана уникальная. У Хаима Омера сейчас огромный международный авторитет, среди психологов.

- Моше Фейглин, в своей брошюре, посвященной годовщине «размежевания», предлагает другое объяснение того, почему пал Гуш-Катифа: тайный сговор с руководством ЦАХАЛа лидеров из Совета поселений и поселенческих раввинов, которые сделали все для того, чтобы сопротивление поселенцев носило лишь символический характер. .

- Знаете, ведь ни вы, ни я не вхожи в те сферы, где можно точно узнать: был сговор, не было сговора… Я могу только сказать, что, зная сейчас масштаб проделанной психологами работы, для объяснения поражения поселенцев в Гуш-Катифе предполагать такой сговор нет необходимости

Ментальная «герилья»
Всякий, кто общался летом и ранней осенью 2005 года с «оранжевыми», помнит неповторимую атмосферу в их среде, ощущение, хоть и неосознанное, моральной победы слабого над сильным. Во весь голос заявил о себе новый сегмент израильского общества: пассионарный, организованный и способный к ненасильственному гражданскому противостоянию. Они устанавливали палатки и разбивали «лагеря протеста», молились, чтобы Гуш-Катиф осталась в наших руках уже после того, как его отдали... Это было так трогательно! Но те, кого это трогало, не имели отношения к изгнанию.

После беседы с Амирой Дор эта атмосфера «нежной грусти» начинает казаться какой-то «наведенной». Неожиданный, красивый, но при этом побочный и совершенно не судьбоносный эффект от блестяще проведенной операции израильских психологов. Мы пытаемся определить: можно ли было тогда избежать поражения:

- На поселенцев шла армия, - как в прямом смысле, так и в ментальном. Порождение психологов. Слабая «ментальная армия», не может противостоять сильной «ментальной арм», но ей может противостоять «ментальная герилья».

- Это как?

- Нужно было делать дать асимметричный ответ. Не пить с солдатами кофе и не принимать от них угощения, а бегать от них. Рассредоточиться, разрушать их стереотипы. Навыки, усвоенные в толпе, не очень хорошо работают, когда люди действуют в одиночку. Скрываться в местах, где есть арабское население, подвергая себя опасности, - чтобы сама ситуация вынудила ЦАХАЛ вернуться к своей основной задаче – защищать евреев. Примерно так, как сейчас действуют те, кто хочет проникнуть в Хомеш.

- Это больше похоже на обычную герилью, а не ментальную. Я имел в виду «атаку на понятия»

- Можно разобраться и с понятиями. Например, вернуть понятию «насилие» первоначальный смысл. Протыкать покрышки полицейских машин – это не насилие. Перекрывать шоссе – это не насилие. И еще. Это сравнение принадлежит не мне, а психологу Элиягу Аккерману, который еще до размежевания сказал: «Вы называете нас и себя одной семьей? Прекрасно. Но ведь и в семье бывают случаи сексуального надругательства одних членов семьи над другими. Причем, совершенно не насильственного. А ведь именно то, чему можно уподобить процесс размежевания, если использовать понятие «семья». Только солдатам этого не говорили. Но если это повторится в Иудее и Самарии, мы им будем это говорить. А теперь скажите, что лучше, оказать насильственное сопротивление или стать жертвами сексуального надругательства? 
Опубликовано в газете «Вести» 3 декабря 2009г. 
Прислано автором по просьбе редакции для обсуждения на Семинаре 10 декабря 2009г. 
Задержка публикации произошла в связи с реконструкцией сайта. Приносим извинения.